– Вчерашний день выдался на удивление неприятным, – небрежно произнес Инари и снова откусил от сливы. Его голова склонилась, лисьи уши дрогнули. – Что привело тебя в мои владения, госпожа ветра?
– Мне нужно с тобой поговорить, – произнесла Аматэрасу, посерьезнев. – О… о деревне.
– Деревне?
– Вчерашней деревне.
В глазах Инари сгустились тени.
– Той самой деревне? Что ты о ней знаешь?
– Многие люди умерли, – пробормотала Аматэрасу.
– Знаю. – Выражение его лица стало холодным, он отбросил недоеденную сливу в сторону. Она с плеском упала в пруд, посылая по воде круги. – Пришла надо мной посмеяться, Аматэрасу?
– Посмеяться? Нет, я…
– Мои битвы— не твое дело.
– Битвы? Тех несчастных вырезали как скот.
– Я не…
В голосе Аматэрасу зазвенел гнев.
– Долина сочилась твоей ки, Инари. Не отрицай, что дал волю своей мощи.
– И с чего мне это отрицать?
– Ты даже не стыдишься? – прошептала Аматэрасу, ее гнев угас, оставив после себя лишь печаль.
– Так ты пришла посмеяться. – Инари с отвращением фыркнул. – Что еще ждать от амацуками. А я-то думал, ты отличаешься от остальных, но, похоже, так не бывает, м-м? Все мы такие, какие есть.
– Все мы такие, какие есть, – повторила Аматэрасу с тихим сожалением. – Инари…
Имя сорвалось с ее губ нежной мольбой, амацуками протянула к нему ладонь. На его лице мелькнуло смятение, и он замешкался – ровно настолько, чтобы Аматэрасу успела обхватить его правое запястье обеими руками. Как только она его коснулась, с языка слетело заклинание.
На единое мгновение вспыхнул яркий свет, и десятки крошечных сфер, явившись из ниоткуда, ринулись к руке Инари. Его лицо исказилось гневом и неверием. Вокруг Аматэрасу взвился ветер, призванный ее защитить, но Инари оказался быстрее. Он вскинул вторую руку, окутанный яростным пламенем.
Аматэрасу пронзила боль. Эми тоже ее ощутила, но отдаленно, отголоском. Ее зрение затуманилось, и она упала на спину. Ветер окружил ее вихрем, взметая тысячи алых лепестков.
Амацуками опустила взгляд, и Эми мельком увидела страшную рану, которую Инари нанес одним быстрым ударом. Тяжело дыша, Аматэрасу прижала ладони к животу. Из них полился белый свет. Глубокие раны в почерневшей плоти начали затягиваться. Аматэрасу, не двигаясь, спасала тело своего смертного сосуда прежде, чем тот окончательно умер бы.
Боль угасла, и амацуками поднялась на ноги. Ветер утих, и лепестки алыми снежинками осыпались на землю.
Инари стоял на коленях, склонив голову, и стискивал свою руку, на которой возникли блестящие красные бусины онэнджу. Четыре витка вокруг его правого предплечья налились силой. Он тяжело дышал, содрогаясь всем телом.