— Это невероятно, Люк. Думаю, что у тебя обязательно получится повторить этот полет.
— Ты серьезно?
— Почему нет? Если получилось раз, значит, это не случайность. Получится и во второй раз.
— Я не буду больше пытаться.
— Почему?
— Мне незачем теперь.
— А зачем было нужно раньше, Люк?
— Чтобы доказать тебе, что я особенный и умею так, как не умеют другие.
Мать ничего не ответила, но Люк услышал, что ее сердце забилось сильнее после его слов.
— Я, наверное, пойду. У меня уже ноги затекли так сидеть. Да и Миа может нас увидеть. Он ведь твой любимчик, не выдержит такого предательства, — выдавил из себя каплю яда Люк перед тем, как уйти.
— Приходи, когда посчитаешь нужным.
— Может, и не приду больше, — сказал гордый юноша, но внутри прекрасно знал, что теперь будет приходить к матери практически каждую ночь, чтобы слушать удары ее сердца и греться.
Женщина ничего не ответила, а лишь отпустила его.
— Люк, постой…
Юноша остановился у двери и повернулся к матери.
— Что?
— Тебе бы хотелось смотреть на женщин?
— Да.
— Смотри. В этом греха нет.
— Греха нет во всем, что ты мне позволишь, мам. Спасибо.
— Доброй ночи, Люк.
— Доброй ночи.
Юноша тихо вернулся в свою кровать. Кажется, Миа все это время крепко спал и ни о чем не догадывался…
* * *
Директор вошел в квадратную комнату, по центру которой стояла широкая кровать, застеленная покрывалом молочного цвета.
Справа от нее, прямо у окна, в собранном виде стояло небольшое кресло-раскладушка, служившее хозяевам самым обыкновенным креслом.
Фотографий в этой комнате не было никаких. Почему-то дети не выставляют свои фотографии у всех на виду, в отличие от их родителей.
Мужчина внимательно осмотрел небольшую темную комнату с одним окном. На стене висел плакат группы «Beatles», на котором была изображена вся ливерпульская четверка.
«Юный Сомелье слушал “Beatles”», — проговорил про себя директор.
Ничего интересного невооруженным взглядом мужчина в комнате не обнаружил. Но справа около окна располагался один любопытный, по мнению директора, деревянный комод.
Мужчина открыл верхний ящик и вытащил оттуда два школьных альбома обоих братьев. Затем — армейский альбом Миа. Люк, по всей видимости, не служил. И еще — большую стопку грамот на имя Люка Миллера. За выигранные первенства по шахматам, рукопашному бою и карате.
Среди двадцати трех грамот не было ни одной, которая принадлежала Миа.
«Значит, характер есть», — мысленно прокомментировал директор, сложив грамоты в стопку и убрав их обратно в ящик.
В школьных альбомах не нашлось ничего интересного за одним-единственным исключением. На последней странице одноклассники оставляли свои пожелания владельцам альбомов, и Миа Миллеру написала мисс Стенли. Надпись была простой: «Прекрасному другу. От Маргарет». Ниже шла подпись юной мисс Стенли, отец которой гнил сейчас в тюремной камере.