Фигейре почему-то очень понравилось то, что посторонние люди приняли Марсию за его жену. И сфотографироваться в таком составе ему было бы весьма приятно. Однако слова туриста все же привели Фигейру в некоторое замешательство, и он помедлил с ответом. Зато Пати все разъяснила фотографу:
- Это не мама! Это мамина сестра.
- Ну и что? – не увидел в том большой разницы турист. – Все равно вы – одна семья. Причем очень симпатичная семья! Ну-ка, прижмитесь друг к другу поближе – я сниму вас на память.
Из Ангры они вернулись и в самом деле как единая дружная семья, в которой все очень любят друг друга. Прежде чем отправиться в свой дом, дети нежно поцеловали Марсию, а потом еще несколько раз оборачивались и посылали ей воздушные поцелуи. Она с такой же нежностью глядела им вслед и махала рукой.
Фигейра поблагодарил Марсию за то, что она сумела спасти выходные, которые, казалось, были непоправимо испорчены. А потом взял ее руку в свою и произнес взволнованно:
- Если бы ты знала, как мне не хочется с тобой прощаться!
Марсия смутилась и поспешила все перевести в шутку:
- Ладно, иди. Тебя ждут великие дела!
Он, повинуясь, сделал несколько шагов по направлению к дому, затем вдруг обернулся и, подражая детям, тоже послал Марсии воздушный поцелуй.
Его озорная выходка рассмешила Марсию. Не долго думая она ответила Фигейре точно таким же воздушным поцелуем.
Режина, издали наблюдавшая за их прощанием, вышла навстречу Фигейре и спросила в лоб:
- Давно это у вас с Марсией?
Сцену ревности она устроила по всем правилам жанра – с криком, со слезами, с угрозами: «Я разведусь с тобой, развратник, аморальный тип, и не позволю тебе общаться с моими детьми!»
Элеонор и Мария-Антония, не поверившие в то, что между Фигейрой и Марсией может быть любовная связь, пристыдили Режину.
- Если ты не уважаешь мужа и сестру, то хотя бы подумай о детях, - сказала Элеонор. – Они ведь могут услышать весь этот бред!
- Да, ты права, - внезапно согласилась с матерью Режина. – Я не должна так себя вести. Просто на меня что-то нашло, и я потеряла над собой контроль.
Потом она попросила прощения у Фигейры – и за свой внезапный отъезд из Ангры, и за сегодняшний приступ ревности.
- Если сможешь, забудь все, что я тебе наговорила… В том числе и о разводе… Я люблю тебя, поэтому и бешусь от ревности. Давай еще раз попробуем все начать сначала!
Фигейра молчал, угрюмо качая головой. Примирение с Режиной не радовало его, но и для борьбы с ней у него сейчас не было сил.
А Режина мысленно злорадствовала: «Подождите, голубки, тихони! Я выведу вас на чистую воду! И уж тогда вы у меня оба заплачете!»