Дел было невпроворот, следовало отыскать всё, что хорошо припрятано. Бортень, конечно помогал информацией, почти добровольно, но даже он не знал, где отдельные разбойники имели персональные тайнички. Грамотно организованная банда потихоньку богатела, из года в год. Неудачливые тати погибали, а их мелкие, припрятанные радости переходили к выжившим побратимам, увеличивая капиталы ветеранов. Управы на бандюганов пока не находилось, сбыт награбленного давно устаканился и разбой стал чем‑то вроде вахтового метода.
Попутно пригнали из леса, с какой‑то лужайки, скот вместе с пастухом и пастушонком, а местную кухарку озадачили приготовлением ужина на полсотни человек. Ещё через час примчались трое взмыленных представителей побитых торговцев, чтобы выкатить свои претензии.
‑ Будьте людьми, наши вои за вас животы клали, а вы в сторону… Не по‑людски это, не по‑христиански!
‑ Угомонись, бестолковый, перед тобой князь между прочим, ‑ укоротил псевдоправедника Кузьма, ‑ чего хотели?
‑ Помоги, княже, оружными людьми, ‑ перестроился "глас купеческий", поняв, что и язык могут отрезать за наезд не по форме, ‑ нам в Тверь надо, а как мы теперь доберёмся, почти всех тати побили.
‑ Так чем же я вам помогу? ‑ резонно спросил Михайла, ‑ Вы же подешевше отделаться хотели, вот и наняли слабую охрану. Больше потратились бы, целее остались. А я всего лишь попутчик и никаких обещаний никому не давал.
Нахрап ‑ дело весомое, но рисковое. Претензии, наткнувшись на безразличие, сразу превратились в мольбы.
‑ Не оставь в беде, князюшко, проводи нас в Тверь, а уж мы отблагодарим всем миром.
Мальцев, сытый по горло "людскими благодарностями" ещё в прошлой жизни, лишь усмехнулся:
‑ Дам добрый совет, не боле. Отправьте кого‑нибудь в саму Тверь, али в назад в Москву, наймите стрельцов и будет вам охрана. А меня больше не беспокойте своими хитрозадыми глупостями.
Кому нужно ещё несколько дней тратить, подставляться, а потом получить десяток‑другой серебряников, вместе с горой объяснялок о том, что "это по‑божески", "другие и того не имеют", "мы за тебя молиться станем". Каждый доброхот, рано или поздно, сталкивается со свинским отношением к оказанной помощи и начинает чувствовать себя идиотом.
К вечеру прибыл обоз, который кое‑как уместился на подворье. Впрочем, оградой был обыкновенный тын, усиленный дурной славой этих мест, так что ночного нападения можно было не опасаться. Хуторской транспорт уже загрузили всяким найденным добром и продуктами, а наутро оставили лишь заботы по запряганию хлопцами коней.