– Конечно, от тебя! – улыбнулась Клара. – Так ты согласен?
Фред поднял на неё глаза, полные печали, и ответил с предельной откровенностью:
– Этот ребёнок не сможет спасти наш брак.
– Что это значит? – встревожилась Клара. – Ты считаешь, что наш брак уже обречён, и мечтаешь о разводе?
– Я считаю, что тебе не следовало возвращаться так скоро от родителей, – проворчал Фред, нажимая кнопку дверного звонка. – Но раз уж ты вернулась, то вспомни, пожалуйста, что мы пришли в гости к моей матери, и постарайся вести себя прилично.
Едва увидев сына, Элена сразу поняла, насколько ему сейчас плохо, и, когда никого не было поблизости, сказала:
– Держись, сынок! Нина нуждается в отце. Ты же сам рос без отца и знаешь, каково это!
Фред, не собиравшийся откровенничать с матерью, вдруг неожиданно для себя самого выпалил:
– Мама, я держусь из последних сил, моё терпение на пределе!
– Но ты же как-то ладил с Кларой прежде, и более того – ты любил её. Так что же изменилось?
И опять Фред ответил с предельной прямотой:
– Как показала жизнь, я всегда любил только одну женщину – Капиту!
– Боже мой! – схватилась за голову Элена. – Только этого нам недоставало! Сынок, опомнись! Капиту одна растит ребёнка и фактически содержит родителей... Неужели ты собираешься взвалить всё это на себя?
– Мама, я пока ничего не решил, – сказал Фред, – но мне с каждым днём становится всё труднее выносить Клару. И чем это кончится, я сейчас не берусь предсказывать.
– Ладно, сынок, ты, главное, не спеши, – посоветовала ему Элена. – Иногда бывает так, что жизнь сама расставляет всё по своим местам...
Семейный обед в доме Элены прошёл на удивление спокойно, чему немало поспособствовал Педру. В его присутствии Камила не хотела выглядеть сварливой брюзгой, а Ирис тоже сдерживалась, поскольку обещала Педру не придираться ни к кому из гостей и по возможности держать своё мнение при себе.
Давалось ей это, однако, с большим трудом. Особенно её раздражала Клара, которая сидела напротив с брезгливым выражением лица и всякий раз морщилась, когда Ирис подносила вилку ко рту. В конце концов Ирис это надоело, и она, уставившись на Клару, брякнула:
– У тебя что, живот болит?
– Нет, с чего ты взяла? – растерялась та.
– А ты всё время корчишь такие гримасы, будто у тебя рези в животе!
Клара, конечно же, обиделась, Ингрид пришлось извиняться перед ней за бестактность дочери.
– Прошу тебя, не заставляй меня краснеть, – обратилась она к Ирис, и Камила, не удержавшись, тотчас же подбросила шпильку:
– Ничего, здесь все свои.
Ирис сделала над собой невероятное усилие, чтобы промолчать и не ответить ей тем же.