В глазах Вириату вспыхнул интерес.
— А при чем тут ночной клуб?
— А при том, что тебе нужно обязательно посмотреть, как дизайнеры его оформили. Ты же мечтаешь открыть Среднеземноморский ресторан!
Брат задумался.
— Ты говоришь «Октопус», значит «Осьминог»... Действительно, морская тема.
— Ну как?
— Поехали! Хорошо ли там или плохо, но посмотреть на это надо.
Через двадцать минут он пожалел о своем опрометчивом решении.
В эту ночь на улицу Святого Себастьяна высыпали все, кому не лень.
Из многочисленных переулков неслись звуки соула, техно и рока. Молодые ребята кучковались на маленьких островках света под фонарями, лежали или сидели на свободных лавках. Некоторые из них катались на роликах или танцевали, разделившись на парочки под музыку, льющуюся из старенького магнитофона.
Все приличные парковки были заняты, и Вириату вынужден был остановиться в темном переулке недалеко от «Октопуса».
— Ну, я пойду? — извиняющимся тоном спросил Плиниу. — Займу нам столик!
— Иди, — вздохнул брат. — И имей в виду: обратно ты поедешь на такси!
Плиниу сложил губы сердечком, послал ему воздушный поцелуй и пулей вылетел из машины.
— Дуралей, когда ты станешь серьезней? — крикнул ему вслед Вириату.
Плиниу повернулся, чтобы показать язык, и чуть не столкнулся в дверях с двумя матросами, которые еле держались на ногах, и, наверное, упали бы, если бы не бойкая барышня, которая вовремя выскочила из дверей «Октопуса». Веселой, спаянной кучкой они соскользнули со ступенек ночного клуба и тихонечко пошли вперед, слегка пошатываясь и что-то громко лопоча на непонятном языке.
Вириату весь превратился вслух.
— На итальянцев не похожи, на французов тем более. Не немцы...
Троица вела себя непосредственно.
Неожиданно они затормозили у входа в аптеку под большим фонарем и Вириату удалось рассмотреть их получше. Один из них был с ярко-огненной шевелюрой, другой — абсолютно белобрысый. Дама же была в сарафанчике непонятного цвета размером с носовой платок и абсолютно лысая.
— Татка! Стихи давай! — приказал рыжий.
— Легко! О! — девушка внимательно посмотрела на неоновый красный крест. — Знаю!
Ночь. Улица. Фонарь, Аптека.
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так. Исхода нет...
— Браво, Татка! — зааплодировали матросы.
— Давай еще Пушкина! — попросил белобрысый.
Вириату уловил последнее слово и улыбнулся.
«Пушкин? Да, это русские!»
Раньше он никогда не видел русских, но был давним поклонником их культуры и даже знал несколько слов: «казачок», «водка», «Наташа», «Горбачев» и «перестройка».
— А теперь песня!