— Прости, прости, Налду. Я знаю тебе сейчас тяжело, ты винишь себя за то, что поссорился с Лейлой.
— Да, мама. Но не надо об этом. Я поеду.
Мария поцеловала сына в щеку и закрыла за ним дверь. Ей надо было решить еще одну проблему: поговорить с братом, который, узнав о любовной связи своего сына Венансиу и Лейлы, выгнал его из дома.
У Себастьяна всегда был нелегкий характер, но эта мера была очень жестокой. Она попыталась дозвониться до него, но телефон все время был занят. Затем она набрала личный номер квартиры барона и баронессы Бонсучесу.
Ее брат по сей день работал шофером в их семье, хоть мог вместе с сестрой владеть магазином и заниматься развитием бизнеса. На все предложения ду Карму Себастьян всегда говорил одно и то же: «Мое призвание — сидеть за баранкой и служить хорошим людям».
— Ладно, решу эту проблему завтра, — решила Мария и пошла в спальню.
— Себастьян, я живу с тобой тридцать лет, — чуть не плакала Жаниси. — У нас трое прекрасных детей. Но никогда ты не был так жесток ко всем нам. Зачем надо было выгонять из дома бедного мальчика? Ты даже не поговорил с ним...
— Теперь у меня только две дочери и нет сына. Я ничего не хочу слышать о человеке, который все это время поступал так подло: спал с женой брата, да еще стал свидетелем ее смерти!
— Ну, послушай, ты хотя бы поговори с ним без крика. Он обязательно объяснит тебе, какова настоящая причина.
Себастьян упрямо помотал головой.
— Я не хочу больше говорить на эту тему, — он тяжело поднялся и вышел из комнаты.
— Ты свой автомобиль любишь больше, чем родного сына и меня! — в сердцах воскликнула Жаниси.
На самом деле ей было обидно и больно оттого, что в сердце мужа все эти годы торчала острая заноза. «Заноза» эта жила в Париже, имела сильный мужской характер, приличный счет в швейцарском банке и носила имя Жозефа.
Муж Жаниси все эти годы оставался верен жене только физически, но душа его была очень далеко...
«А теперь этот подарок с того света — автомобиль... — волновалась Жаниси. Чует мое сердце неспроста она сделала Себастьяну такой роскошный презент: теперь он ежедневно напоминает ему о прежних чувствах».
Венансиу сидел в соседней комнате своей младшей сестры Режининьи и слышал весь разговор родителей. До него он еще питал надежду на снисхождение, но после категоричного заявления Себастьяна, понял, что ему придется еще долго вымаливать прощение.
«И зачем я согласился на сделку с Режиналду? — ругал он себя. — Теперь в родной семье я стал изгоем и ради чего? Ради помощи кузену, ради зыбкого благополучия и своих политических амбиций...»