«Пушка» настреляла Савелию кооперативную квартиру, жигулёнок, вот эту самую дачу в Пискунах и ещё одну, капитальную, в далёкой деревне Ерусланово на берегу Обского моря. И вдруг – такая трещина. Понеслось всё с горки вниз.
Савелий плакал и не вытирал слез.
– Да, – заговорил он, слизывая с губ соленую влагу, – а эти тоже… Просыпаюсь утром… Денег было сорок восемь рублей. Точно помню. Ну, сколько там за обслуживание полагается? Ну, возьмите. А остальные?.. Цыц, говорят, алкаш! Какие тебе ещё деньги!.. И главное – сидит этот… дежурный – мои же сигареты курит. Мои – вижу: у меня на пачке был телефон записан. – Савелий не стал уточнять, что на пачке был записан телефон одной дамочки, которую он попутно «закадрил» на именинах у друга. – Дай, прошу, хоть закурить… «Сиди, говорит, морда! Закурить ему, видите ли…»
– Минутку, Прыглов, минутку, – насторожился редактор (он принципиальный человек был, смелый. Горел на этом не раз, но держался). – Если вы здесь не сочиняете, а правду говорите, то с этим учреждением надо разобраться.
И всё собрание оживилось. Закивало головами: ага, мол, надо разобраться. Что же это, на самом деле? Ну полонили человека, ну ладно. Но уж до такой-то степени зачем?
Прыглов почувствовал: проносит. Слава те господи! И осмелел.
– Да не вру я! Честно! Всего обчистили. Смешно: даже мускатный орех и тот реквизировали.
Про орех он ляпнул вгорячах, сразу понял это и пожалел. Но, оказалось, поздно.
– Какой-какой орех? – спросил редактор.
И тут высунулся завотделом писем.
– А это, Прокопий Васильевич, – хихикнул он, – специально некоторые в кармане носят – заедать после выпивки. Чтобы запаху не было.
Собрание грохнуло.
– Во дают!
– Тоже, значит, не дураки по этой части?
– Так профессионалы ведь!
Но сразу же все стихли. Потому что редактор сидел с каменным лицом.
– Та-ак! – протянул он зловеще. – И что же вы, товарищ Прыглов, легенды нам здесь рассказываете? «Запашок»… «Случайно»… «Я не я, и хата не моя»… А у вас это, оказывается, хронически?
Короче, закатили бедному Савелию, в результате, на полную катушку: строгий, с занесением, до первого предупреждения.
Но даже не это важно. Главное, что редактор сказал ответсекретарю:
– И вообще, присмотреться надо. Что-то у нас в последнее время на снимках и текстильщицы, и мороженщицы на одно лицо. Такие сплошь красотки – хоть с женой разводись. Он что их – штампует? Это уже, извините меня, кое-чем пахнет…
Всё это Савелий рассказывал мне, постороннему человеку, подробно, не скрывая конфузящих его деталей.
Дачу он продавал из стратегических соображений: не хотел мозолить глаза общественности. Продавал срочно: ему требовались деньги на мотоцикл с коляской для старшего сына – чтобы тот мог самостоятельным ходом добираться до деревни Ерусланово.