- Да, конечно… А потом?
- А потом были уличные бои. И выяснилось, что стрелять я умею не только в упор, - Юлия грустно усмехнулась. – После войны я продолжила… военную карьеру. Спасибо императору.
Элиза почувствовала в ее словах тень сарказма, легкий намек на что-то неясное, но не стала уточнять. И спрашивать больше ни о чем не стала. Хоть на языке и вертелось: «А Пьер?! Вы же знали, что он помолвлен – так почему…»
Никто не обещал хранить тебе верность до свадьбы, Лизанька.
Женитьба – это одно, а сердце… Кажется, она начала понимать, почему Пьер… Нет! Петр! Он действительно что-то говорил о коверканье своего имени, но Элиза, как обычно, пропустила мимо ушей слова неказистого жениха.
Она смеялась над ним, злилась, пыталась сначала отменить свадьбу, а потом – стать хорошей женой, но ей в голову не пришло подумать о нем. О человеке, а не о досадной проблеме по имени Петр Румянцев.
Теперь, когда остался только гроб в фамильном склепе – нет даже шанса попросить прощения. Наверное, мы смогли бы полюбить друг друга, вздохнула она про себя. Вырастили бы детей, состарились вместе, я бы никогда и не узнала об Юлии… А если бы и узнала? Мало ли что было до свадьбы?
В голове прокручивались несказанные слова, незаданные вопросы, картины из жизни, которой у нее никогда не будет, и горькая память – «Простите меня… Будьте счастливы».
«А ты обо мне подумал?! – чуть было не крикнула Элиза. – Ты, то ли мертвый, то ли сбежавший?! Я не думала о тебе, но это было полностью взаимно! Провались со своими извинениями!»
Элиза даже не пыталась разобраться в своих чувствах. Понимала – ее кидает из стороны в сторону. От горя и уверенности в смерти мужа к гаснущей надежде. Постоянными оставались благодарность, злость и обида.
Он любил Юлию, но выполнил обещание о свадьбе. Он не воспринимал Элизу всерьез, и гораздо больше интересовался работой, чем молодой супругой. Был добр к жене и кинулся спасать тестя.
Равнодушный карьерист. Лживый мерзавец. Хороший человек.
Она еще утопит его в живой воде и все, все выскажет!
Глава 14. Вопросы и решения
Зал совещаний Священного Синода сегодня занял Святой Официум, собрались все Провинциал-охранители. Почтенные служители Господа расположились за отделанным яшмой столом; в углу за конторкой два секретаря записывали каждое слово. Казалось, даже пронизывающий ветер за окнами притих, пораженный торжественностью момента.
Отец Георгий смотрел на жесткие седые пряди, обрамлявшие тонзуру Председателя, сохранял профессионально-деловое выражение лица и даже умудрялся сочувственно кивать на особо закрученные обороты речи. Все равно не было никаких шансов выбраться с совещания, пока не закончится вся эта… говорильня. Простите, риторика.