Скорпиона они встретили в шестидесяти километрах к северу от портала, на широкой равнине возле реки. Накрыть добычу сетью у них, правда, получилось не сразу, зато улов оказался отменным — три литра сырой панацеи. После обработки, состоявшей из обезвоживания и удаления так называемого «масла» — цитоплазмы скорпиона, три литра превратятся в пятьдесят граммов желтоватого порошка, который расфасуют в пилюли по 0,01 грамма и отправят в специализированные клиники и аптеки, где продадут пациентам за баснословные деньги (конкретная цена колебалась в зависимости от сезона, места реализации и общей экономической ситуации).
После обеда Штольц объявила нашей группе, что мы выезжаем через час, и посоветовала морально подготовиться; что было совершенно излишне — мы уже замучились ждать своей очереди. Леонид неустанно описывал свой удачный выстрел, и у Олега руки чесались его переплюнуть. Игорь в десятый раз заставлял Свету показать ему как именно она держала контейнер — не слишком удобно, кстати, но в принципе верно.
Наконец к нам заглянул Жан и приглашающе махнул рукой. Настя тщетно пыталась успокоиться, глубоко дышала и терла себе лицо, Олег приплясывал от нетерпения, Игорь хмурился, повторяя в уме все этапы предстоящих действий, я же хлопнул его по плечу и сказал:
— Просто дай мне выстрелить.
Захватив свою амуницию, мы расселись по джипам — я и Настя с Жаном в одном, Игорь и Олег с Севой и Штольц в другом. Вездеходы были четырехместные, впереди сидели водитель и штурман, сзади — стрелки. Свободного пространства внутри было мало, все утыкано приборами и дисплеями, на место стрелка, куда я уселся, был выведен джойстик управления метательной установкой и спаренным пулеметом. Личное оружие мы укрепили по бокам от сидений и благополучно про него забыли.
Жан вывел наш джип следом за командирским, и мы понеслись на северо-восток: там, судя по показаниям приборов, гуляло несколько скорпионов. Француз приспустил бронестекла, свежий бриз трепал волосы, настроение поднималось с каждым пройденным километром. По сторонам проплывали невысокие склоны холмов, слева отблескивала металлом река, пролетали кристаллы кустов. Иногда, если заросли преграждали путь, оба вездехода поднимались на пару метров вверх и перемахивали через кусты. Белое солнце продолжало карабкаться к зениту справа по курсу. День в аду равнялся примерно полутора дням на Земле. Минут через двадцать, обогнув очередной выступ одного из холмов, мы ухнули вниз метров на десять и оказались в долине, зажатой между сравнительно высокими склонами. Река низвергалась здесь тяжелым водопадом, гудевшим словно большой орган, терзаемый неумелым музыкантом. Жидкость не распадалась на капли, падая сплошной массой в маленькое озерцо, из которого река продолжала своё неспешное течение. Никакой радуги, разумеется, не было.