Он давал мне советы, и я вскоре поняла, что должна быть более ласковой и чуткой. Неожиданно благодаря ему я ощутила, что стала старше, превратилась в женщину. Я не чувствовала себя неловкой или неумелой, хотя вначале так и было. Сергей никогда не мог причинить другому человеку боль, обидеть его. Он был очень добрым человеком.
Того чемпионата я не помню. Мы садились в Бирмингеме на поезд, ехали утром в Лондон и гуляли по городу. Заходили в пабы, Сергей заказывал себе пиво, а мне — какой-нибудь коктейль, но у меня и без спиртного постоянно кружилась голова. Вечером мы возвращались в Бирмингем на соревнования, но я так уставала, что ничего толком не видела. А потом мы отправлялись в отель и проводили новую, романтическую ночь вместе много счастья, радости, чудесных минут и совсем мало сна.
Мы никому не сказали о том, как изменились наши отношения. Мне было так хорошо, что я не хотела ни с кем делиться. Когда я наконец заговорила о сексе с мамой и стала задавать ей кое-какие вопросы, то не упомянула Сергея. Я спрашивала так, словно меня интересовали их отношения с отцом: «Что вы с папой делаете, когда?..» Ну и все в таком же духе. Думаю, она все равно догадалась.
Мама всегда любила Сергея. Для нее он был скорее другом, чем зятем. Он начал называть ее по отчеству — Львовна. Так к ней не обращался никто другой, и маме это доставляло удовольствие. Потому что таким образом Сергей давал ей понять, что она ему нравится, он ее уважает и что она его близкий друг. Я же никогда не могла дружить с людьми намного старше себя. Мать Сергея я называла Анной Филипповной. Леоновича — Станиславом Викторовичем. А Марину — Мариной Олеговной. Знак уважения, но и возможность удерживать дистанцию. Даже и сейчас я не могу разрушить этот барьер формальности.
Возможно, дело в том, что в отличие от Сергея я не так уверена в себе. И более сдержанна. Может быть, не хочу открываться для того, чтобы завести с кем-то более близкие отношения. Я всегда завидовала способности Сергея быть естественным с другими людьми и чувствовать себя с ними совершенно свободно и непринужденно. Ему было все равно, что они его старше. Он много читал и очень многому научился из книг. Они сыграли в его жизни огромную роль.
Впервые он начал разговаривать со мной о своих мечтах, о будущем. Например, о том, как здорово было бы проехать вместе на поезде по всей Европе.
Я так и не сказала ему: «Я тебя люблю», хотя он говорил мне эти слова много раз. Для меня они были особенными, и я хотела быть уверенной до конца. Такие слова не произносят просто так, а Сергей никогда меня не спрашивал. Мне кажется, я все еще боялась, что для него я лишь каприз и что его увлечение быстро пройдет. Вернувшись в Новогорск после европейского чемпионата, мы с Мариной заметили, что Сергей стал каким-то грустным и задумчивым, все больше и чаще был чем-нибудь недоволен. Раньше за ним такого не водилось, и Марина, которая всегда отличалась прямотой, спросила его, что с ним происходит.