Больше всего тогда, да и потом, я любила ездить с Сергеем на машине. Ведь это была наша единственная возможность остаться наедине. До того как он получил квартиру, мы шутили, что, видимо, нам придется поселиться в машине, превратить ее в уютный домик и растить в нем детей. Когда мы куда-нибудь ехали, я любила положить голову ему на плечо, а Сергей слушал музыку «Бон Джови», Анни Леннокс. Последние пару лет он начал интересоваться нашими рок-группами — «Аквариум», «ДДТ», «Наутилус Помпилиус». Ему нравились стихи из их песен. Мы находили какое-нибудь хорошее местечко, останавливались, разговаривали и целовались. На одном из таких привалов он дал мне попробовать коньяк, и мне очень понравилось... Я никогда не забуду, как хорошо мне было с Сергеем, когда мы ехали в машине куда-то темной ночью.
На сезон 1989/1991 годов Марина выбрала для нас тему «Ромео и Джульетты». Мы прослушали две вариации — одну Прокофьева, а другую Чайковского, — и Марина спросила, какая нам нравится больше. Впервые она предоставила нам самим выбирать, и мы без колебаний остановились на Чайковском, потому что нам показалось, что под эту музыку будет легче танцевать. Я была в восторге от идеи Марины и даже несколько раз посмотрела балет «Ромео и Джульетта», надеясь увидеть там что-нибудь для себя полезное. Марина договорилась с Владиславом Костиным из Большого театра, что он сделает для нас костюмы. Процесс создания этой программы был совсем иным, не имел ничего общего с предыдущими.
Мы решили, что будем выполнять все элементы — выбросы, поддержки и прыжки — в другом порядке, не так, как обычно. На этот раз мы сначала слушали музыку, а потом выбирали элементы, которые к ней подходят, и, например, не стали делать тодес в конце программы только потому, что так принято. К нашему удивлению, мы обнаружили, что в результате такой подготовки программы выполнить ее гораздо легче. Сергей никогда ничего не предлагал первым. Он стоял у бортика и молча слушал, как Марина, Леонович и я обсуждали, куда следует поместить какой-нибудь элемент, а потом заявлял, что делать, к примеру, параллельный двойной аксель в этой части программы — неверно, и часто оказывался прав. Он даже и не пытался выполнять тот или иной элемент в связке, если считал, что ничего хорошего из этого не выйдет. И не собирался отказываться от своей точки зрения, чтобы научиться тому, что, на его взгляд, никуда не годилось. Впрочем, когда Сергею что-то нравилось, он сразу об этом говорил. Работая над «Ромео и Джульеттой», Марина, которая всегда прислушивалась к его мнению, стала еще больше доверять ему.