Даже к самому Булгакову не раз и не два подкатывались с предложениями написать пьесу или киносценарий на антирелигиозную тему. Он обычно отказывался. Но все же как-то согласился отредактировать (для постановки в Большом театре) либретто оперы Чайковского “Иоланта”: дирекция дала задание устранить оттуда все “божественные” слова.
Однако Сталин в воображении Булгакова трансформировался в какое-то фантастическое подобие выдуманного писателем Воланда, наказывающего подлецов и злодеев и вознаграждающего истинные таланты. Этот воображаемый Воланд был в состоянии по справедливости оценить выдающийся роман, ему “представленный” (акцентирую внимание на этом особом слове, часто мелькающем в связи с вождем на страницах дневника жены Булгакова).
Огромная опасность заключалась в том, что персонаж этот, описанный в “Мастере и Маргарите” с большой симпатией, как романтическая фигура в лермонтовской традиции, был все-таки Сатаной. Ведь Сталин мог и оскорбиться подобным сравнением, а тогда…
Недаром первые слушатели финальных глав романа в исполнении Булгакова восприняли их, по свидетельству Елены Сергеевны, “закоченев”: “Все их испугало”. Наиболее здравомыслящие из них заклинали автора не доводить “Мастера и Маргариту” до сведения диктатора: “…ни в коем случае подавать нельзя – ужасные последствия могут быть” (из того же дневника, запись от 15 мая 1939 года).
* * *
О том, какова была бы реакция Сталина на “представленный” ему роман, теперь можно только гадать. Но точно известно, как он отреагировал на другой опус Булгакова: пьесу под названием “Батум”, главным героем которой был сам Сталин, изображенный без каких бы то ни было иносказаний, под собственным именем.
История создания “Батума” драматична и символична. Это история “сдачи и гибели” (выражение Аркадия Белинкова) одного из наиболее достойных и знаменитых русских писателей XX века, вступившего в сложную игру с верховной властью и, подобно многим до него и многим после, проигравшего эту игру при жизни, но выигравшего ее после смерти.
Все началось, по-видимому, в январе – феврале 1936 года, и неслучайно. Именно тогда в “Правде” появились одна за другой две редакционные статьи, “Сумбур вместо музыки” и “Балетная фальшь”, направленные против Дмитрия Шостаковича. Они ознаменовали начало большого сталинского идеологического наступления по всему культурному фронту.
Чуткий Булгаков интуитивно это понял. Он поехал к новоназначенному “красному директору” МХАТа Аркадьеву с важным сообщением: “Единственная тема, которая его сейчас интересует, это о Сталине”. Более того, 4 марта 1936 года в “Правде” был объявлен конкурс на учебник истории СССР. Узнав об этом, Булгаков немедленно решил, что будет в этом конкурсе участвовать, и стал подбирать нужные материалы.