Роуз кивнул и, когда медсестра уехала, подошел к двери коттеджа, громко постучал и вошел.
Сестра Мария Анжелика лежала в шезлонге. Когда мы вошли, она повернула к нам голову.
У нее было странное лицо – бледное, почти прозрачное, с огромными глазами. Казалось, в них видна безграничность трагедии.
– Добрый вечер, сестра моя, – произнес доктор по-французски.
– Добрый вечер, мсье доктор.
– Позвольте представить вам друга, мистера Энстратера.
Я поклонился, и она со слабой улыбкой чуть наклонила голову.
– Как вы сегодня себя чувствуете? – спросил доктор, садясь рядом с ней.
– Почти так же, как всегда. – Она помолчала и продолжила: – Все мне кажется нереальным. Дни прошли, месяцы – или годы? Я не знаю. Только сны кажутся мне реальными.
– Значит, вы по-прежнему видите сны?
– Всегда – всегда, и – понимаете? – сны кажутся более реальными, чем жизнь.
– Вам снится ваша родная страна, Бельгия?
Она покачала головой:
– Нет. Мне снится страна, которая никогда не существовала, никогда. Но вы это знаете, мсье доктор. Я говорила вам об этом много раз. – Она замолчала, потом вдруг сказала: – Но, может быть, этот джентльмен тоже врач, может быть, он лечит заболевания мозга?
– Нет, нет, – успокоил ее Роуз, но когда он улыбался, я заметил, какие у него необычайно острые резцы, и мне пришло в голову, что в этом человеке есть нечто волчье. – Я подумал, что вам будет интересно познакомиться с мистером Энстратером. Он знаком с Бельгией. Он недавно слышал новости о вашем монастыре.
Она обратила ко мне взгляд. Легкий румянец появился на ее щеках.
– Ничего существенного, правда, – поспешил объяснить я. – Но я обедал недавно с одним другом, который описал мне разрушенные стены монастыря.
– Значит, он разрушен!
Она воскликнула это тихо, больше про себя, чем для нас. Потом еще раз взглянула на меня и неуверенно спросила:
– Скажите, мсье, ваш друг сказал, как… каким образом… он был разрушен?
– Он был взорван, – ответил я и прибавил: – Крестьяне боятся проходить мимо него по ночам.
– Почему боятся?
– Из-за черной отметины на разрушенной стене, – ответил я. – Они испытывают суеверный страх.
Она подалась вперед.
– Скажите, мсье, скорее, скорее скажите мне! На что похожа эта отметина?
– Она напоминает силуэт огромной собаки, – ответил я. – Крестьяне прозвали ее «гончей смерти».
С ее губ сорвался пронзительный крик.
– Ах! Так это правда, это правда… Все, что я помню, – правда. Это не какой-то страшный сон. Это произошло! Это произошло!
– Что произошло, сестра моя? – спросил доктор тихо.
Она быстро повернулась к нему.
– Я вспомнила! Там, на ступеньках, я вспомнила. Я вспомнила, как это сделать. Я использовала силу так, как мы это делали раньше. Я стояла на ступеньках алтаря и просила их не двигаться дальше. Просила уйти с миром. Они не слушались, они приближались, несмотря на мое предостережение. И тогда… – Она нагнулась вперед и сделала странный жест. – И тогда я выпустила на них Гончую смерти…