Губернаторша выкатила глаза.
— Надо же! — Почти шепотом: — Правду говорят, что Григорий Распутин изнасиловал няню царских детей Марию Вишнякову?
Соколов улыбнулся:
— Не могу знать, ибо не присутствовал при этом волнующем умы событии. Слух, правда, ходит.
Губернатору не нравилось, что ему не дают поговорить со знаменитым гостем. Он отодвинул локтем супругу и обратился к Соколову:
— А как здоровье Петра Аркадьевича? Мы со Столыпиным бо-ольшие друзья!
— С Петром Аркадьевичем последний раз виделись в Зимнем дворце на Рождество.
— Скажите ему мой поклон!
Тем временем полицмейстер Васильев изрядно выпил, а в этом состоянии он делался несколько дидактичным и азартным в разговоре. Зная эту его особенность, губернатор приказал полицмейстеру сидеть в дальнем конце стола. Тот доблестно терпел. Но ему страстно хотелось поспорить с Соколовым, перед которым сейчас не ощущал страха. И чем больше он пил, тем это желание становилось неотступней. И вот наступил момент… Полицмейстер, подняв бокал, через весь зал двинулся к Соколову. Уже на подходе на весь зал сказал:
— Граф, а вы сегодня совершили ошибку. Я уверен, что этот несчастный сторож не виноват — ни в чем!
— Ну так нашел бы, Алексей Иванович, виновного! Времени у тебя было достаточно.
Полицмейстер, не слушая, продолжал речь, стоя в трех шагах от Соколова и заметно покачиваясь:
— Он слишком робок и глуп, чтобы украсть чудотворную икону. И ему она не нужна-с. Ну зачем она ему? В замке бородка отмычки? Ну и что? Тьфу! «Полицейский вестник» в каждом номере печатает подобные промашки неопытных воров? Вот-вот! У нас, граф, случай обратный. Похитители — люди хитрые, страсть какие хитрые. — Помотал головой. — Они все-все тщательно обдумали. Да-с! Замок, того, вскрыли, а потом нарочно отломили бородку. И с этой же целью раскидали по церкви иконы. Пусть, дескать, на сторожа думают. А то я бы да-авно его, того, под микитки и за эту, за решетку. У меня быстр-ро! Не забалуешь! Пр-равильно говорю, господа?
Соколов насмешливо спросил:
— Но откуда у сторожа деньги?
— Как — откуда? — округлил глаза полицмейстер. — Жулики нарочно подбросили. Сторож говорит правду. Вот столечко, — сделал щепоть, — не врет. Но, — поднял палец вверх, — из уважения к вам, граф, мы его отправим на каторгу. На десять лет! Правильно, господа?
Губернатор надул щеки:
— Пошел на место, оратор!
Полицмейстер в изумлении открыл рот.
Паузой воспользовался губернский предводитель. Он вскочил из-за стола, крикнул:
— Господа, предлагаю выпить за здоровье государя императора и отправить ему приветственную телеграмму от имени всех присутствующих!