Мальчуган охотно кивнул:
— Прогуливаю! Скука там… Позвольте, дяденька, гирьку поднять.
Из лавки, привлеченный разговором, показался краснощекий мясник, добродушный увалень. Вытирая грязной тряпкой руки, он переспросил:
— Гирьку поднять хочешь? Двухфунтовую? — Он пощупал под кительком мальчугана мышцы руки и уже с искренним удивлением добавил: — А ты и впрямь здоров! Полпудика, поди, осилишь…
— Иди, карапуз, иди с богом домой, — заторопился приказчик. — Мал еще гири подымать, пупок развяжется.
— Да пусть его потешится, — улыбнулся мясник, радуясь короткой передышке и предвкушая забавное зрелище. — Бери полпудовую — восемь килограмм! — И он вынес из лавки круглую, с небольшой ручкой, не первый десяток лет служившую в лавке гирю.
Мальчуган покачал головой:
— Да нет, дяденька, мне бы двухпудовку…
Собравшийся вокруг народ загоготал:
— Ишь ты, какой пострел! Говорит, дескать, двухпудовку подыму! Ох, гимназист, свистун.
Развеселившийся мясник выволок на свет божий громадную гирю, поставил ее у порога лавки. Народ сгрудился тесным кольцом. Приказчик неодобрительно скривил в ухмылке тонкие губы: он, двадцатипятилетний парень, уже пытался тайком поднимать эту самую гирю, но выше пояса она у него не пошла.
Мальчуган шагнул вперед. От всей его застенчивости не осталось и следа. Он наклонился, рванул гирю, вынес ее на плечо.
Следившая за ним толпа ахнула. Мальчуган поднатужился, лицо его налилось краской, усилие — и двухпудовая гиря чуть подрагивала над его головой.
— Ура! — заорали люди. — Качай его, ай да Илья Муромец!
— Отойдите, — внушительно пробасил мясник. — Эй, сбитенщик, иди-ка сюда. Налей хлопцу кружку, я плачу.
Представление продолжается
Насладившись вкусным напитком, мальчуган вытер белым платком (воспитанный!) губы.
— Откуда ты, хлопец, такой изумительный, взялся? — Мясник не отводил восхищенного взгляда от малыша. — Имя какое твое?
— Зовут меня Петя Крылов. Мой папа служит управляющим на винном заводе Попова. Ох и силен батя у меня! Вчера кучер Они сим опять приплелся домой пьяным. Батяня ужас как рассвирепел, ему водочный запах на службе опротивел. Сгреб он Онисима за грудки и в открытое окошко бросил. Онисим плакал и извинялся. Мне жаль его, он добрый. Я батьку упросил не выгонять его.
Приказчик, узнав про отца-управляющего, сменил раздражение на милость. Он полюбопытствовал:
— А как же это ты… вы, молодой человек-с, такой необыкновенной для вашего юного возраста силой обладаете? Ведь это даже, можно выразиться, весьма удивительно-с.
— Батя меня многому научил, — с гордостью поведал мальчуган. — Я еще совсем махонький был, а он мне кольца над кроваткой повесил. Целыми днями я на них крутился. Забавно как! А у бати есть свои, взрослые кольца. Он и отжимы, и перевороты запросто делает, хотя уже совсем старый: ему тридцать пять годков. А я на кольцах могу раз двадцать отжаться! — похвалился парнишка.