Вдруг, пошатываясь и цепляясь за столики, к солдатам направился кузнец Кузя Бабкин. Это был вернувшийся с войны после контузии блондин с роскошной шевелюрой, красавец, местный гармонист, балагур. И хотя после контузии с головой Кузи не всегда было в порядке, по красавцу сохли многие девичьи сердца, которые менее всего обращают внимание на умственные способности избранника, но более всего на внешнюю привлекательность.
Но главным достоинством кузнеца была меткая стрельба и его охотничьи трофеи. С войны Кузя Бабкин привез замечательную вещь — немецкое охотничье ружье фирмы «Гек». Это ружье крупного калибра, оно предназначалось для охоты на тигров, слонов, львов.
Поскольку с тиграми в Смоленской губернии было негусто, Бабкин ходил с «геком» на медведя, и всегда с прекрасным результатом. Вся округа завидовала Кузиным талантам, и особенно ружью.
Обычно Кузя был тихим и работящим. Однако когда выпивал, контузия незамедлительно давала себя знать, и кузнеца тянуло на разные подвиги.
Сегодня изрядно приняв горькой, он хотел веселить публику, а заодно поговорить по душам со служивыми. Подойдя к солдатам, шутливый Кузя напустил на себя строгость и крикнул:
— Встать! Руки вверх! Оружие сдать! Дезельтиров под арест!
Бочкарев собрался отшутиться, пригласить блондина за стол, налить ему чарку, но не успел. Факторович, замученный приключениями последних дней, принял Кузины слова всерьез. Он, не соображая, что творит, вскочил из-за стола, толкнул в грудь Кузю и, не разбирая дороги, опрокидывая по пути людей и столики, бросился на улицу.
Бочкареву ничего не оставалось, как броситься за ним.
В дверях беглецов было схватил лакей, но Бочкарев сделал ему подсечку, тот грохнулся на пол, и они выскочили на улицу. За беглецами уже неслись из трактира выпивохи, горланя:
— Хватай! Шпионов лови! Ату их!
Именно в этот момент к трактиру подходил Соколов. Его могучий ум моментально оценил обстановку. Слуга добросовестно ухаживал за лошадьми. Сейчас слуга осторожно снимал сосульки с лошадиных морд. Бочкарев и Факторович кубарем скатились со ступенек. Зато толпа, устроив в дверях пробку, на мгновение застряла в дверях. Гений сыска крикнул соратникам:
— В задние сани! — и впрыгнул в передние, запряженные парой. — Гони! — Он широко улыбнулся, словно радуясь предстоящей опасности, и дико крикнул: — И-эх! Пошли, красавицы! Отдохнули — и в путь. — Он вожжами хлопнул бока коренника, достал кнутом пристяжную, и те рванули по наезженной дороге, лишь местами уже запорошенной начинающейся метелью.
Снег завизжал под полозьями. Соколов обернулся, крикнул: