Солдаты первой роты лежали за деревьями на опушке, отдыхая после ночного марша. Чем светлее становилось, тем заметнее вырисовывалось село, в котором осталось не более двадцати домов и за которое предстояло вести крупный бой. Оно будто насторожилось: не дымили трубы, не видно было ни одной человеческой фигуры на улице, не слышно собачьего лая...
Неожиданно Рашит простонал:
— Саша! Я ранен!
— Как ранен? Что дурака валяешь? — недовольно проворчал уставший Матросов.
Но, взглянув на рядом лежащего друга, ахнул — кровь стекала по правой щеке Рашита, капала на белый и чистый маскировочный халат, застывала на мохнатом воротнике полушубка.
— Ничего, пустяки, я почти не чувствую боли, — говорил Рашит, пытаясь снегом остановить кровь.
— Хороший пустяк, половину уха оторвало, — отвечал Матросов, перевязывая рану.
— Только глаз не завязывай, — просил Рашит нетерпеливо.
Бардыбаев, заметив раненого, приказал:
— Габдурахманов, быстро отползай в медпункт.
— Товарищ сержант, я чувствую себя крепко, немного крови потерял, но это ничего. Разрешите остаться в строю, — взмолился автоматчик.
Бардыбаев не успел ответить, как над головой засвистели пули и всем пришлось броситься наземь. Пули впились в ствол дерева.
Откуда могли стрелять?
Матросов осторожно поднял голову. Его взгляд совершенно случайно задержался на вершине широкой ели, стоявшей неподалеку. Среди густых зеленых ветвей что-то темнело, как будто человеческая фигура. «Кукушка!»
Саша поднял автомат, прицелился в вершину ели, нажал на спусковой крючок. Сначала на дереве что-то задвигалось, потом, цепляясь за ветви, на землю кто-то упал. Это был первый Сашин выстрел по врагу перед началом атаки села Елизаветино.
Неожиданно над долиной грянул гром и молнии прорезали небо. Но небо тут было ни при чем. Это заговорила русская артиллерия — «бог войны», заглушив все остальные звуки на земле и на небе. Залпами били корпусные и полковые пушки, крупные минометы и противотанковые орудия. Солдаты затыкали уши, чтобы не оглохнуть. Над вражескими позициями разрывы подняли черный ураган, дымом и гарью заволокло небо.
Наступающие не скрывали своего восторга. Артиллерия крошила, ломала все укрепления противника, перемешивая бетон и сталь с землей. Так продолжалось сорок минут.
В наступившей внезапно тишине на поле боя тысячекратно повторилось «ура». Первая рота 254-го полка кинулась в атаку с возгласом:
— За Сталина!
Противник встретил атакующих ожесточенным огнем всех уцелевших огневых точек. Повсюду тарахтели десятки пулеметов. Из-за леса вела огонь артиллерия противника. В первые же минуты атаки Саша увидел, как упали три бойца, бежавшие немного впереди. С криком упал и командир второго взвода Петров. Кругом лежали раненые или убитые. Саша, хотя и не первый раз шел в атаку, но такого шквального, густого огня не встречал. В душу вполз страх, он заставил броситься наземь. Голову назойливо сверлила мысль — как спастись от смерти? Матросов лихорадочными движениями начал окапываться в снегу. Он пытался спрятаться от пуль и работал быстро, точно кто его подгонял.