Рашит перестал читать, заметив вдруг, что его окружили товарищи по роте. Кто-то внезапно крикнул:
— Смерть фашистам!
Взволнованный тяжелым известием и воинственным криком товарища по взводу, Матросов вскочил на ноги и крикнул, едва владея собой:
— Товарищи, Петра Филипповича фашисты убили! Петра Филипповича нет, а какой он был золотой человек! Товарищи, вперед, нас ждет Ленинград! Отомстим…
Подошел Николай Соснин и хмуро сказал:
— Не надо кричать. Пусть люди отдыхают. Осталось всего десять минут.
Саша опустил голову:
— Виноват, товарищ старшина.
Соснин, не оглядываясь, пошел на свое место. Через минуту к нему подошел Рашит.
— Ну, чего тебе? — буркнул Соснин, не поворачивая головы.
— Вы уж простите Матросова, он горячий парень…
Габдурахманов хотел еще что-то добавить, но Соснин резко повернулся к нему и, взглянув так, точно впервые видел его, сказал с тихой грустью:
— Ступай, Габдурахманов, на свое место. До ночлега еще пятнадцать километров, тебе нужен отдых.
От Соснина ничего не ускользало, он видел, как утомились люди, понимал, что короткий отдых сил не добавит, а впереди еще большой путь. Первая рота должна дойти образцово, не имеет права не дойти. Этот могучий человек сам с трудом держался на ногах, но некогда было думать о себе. Преодолевая желание лечь на мягкий снег, он начал обходить расположение роты. Некоторые уже заснули, не успев как следует лечь. Соснин начал будить тех, кто спал:
— Мил-товарищи, берегите легкие...
За пять минут до общего подъема Соснин разбудил роту, потребовал, чтобы все привели себя в порядок, проверили имущество. Затем он приказал:
— Габдурахманов, ко мне!
Рашит бегом подбежал к старшине.
Соснин медленно вынимал из полевой сумки новый комсомольский билет; Рашит, взволнованный, притих. Парторг, подняв билет, проговорил так, чтобы все слышали:
— Гвардии рядовой Рашит Габдурахманов за один поступок еще в тылу был исключен из комсомола. На фронте он искупил свою вину замечательными подвигами. Начальник политотдела дивизии утвердил решение комсомольского собрания и поручил мне выдать Габдурахманову комсомольский билет...
Рашит трясущимися руками взял дорогую книжечку и взволнованно обратился к боевым товарищам:
— Спасибо за доверие. За гвардейца Габдурахманова будьте спокойны, товарищи, он комсомольскую честь не уронит.
Марш продолжался.
Снова замелькали опаленные и сожженные деревни, то там, то сям торчавшие обугленные березы, черные стволы елей. Но солдаты не обращали уже на них внимания и двигались молча, не отрывая взоров от плеч идущих впереди. В колонне нельзя отставать, отстанешь — не нагонишь. Саша все чаще оступался, теряя остатки сил. В один из таких моментов он удивленно поднял голову, услышав звуки флейты. Неужели ему почудилось? Нет, это на самом деле звучала флейта, ее слышали и другие. Солдаты подтянулись, выпрямились, подровнялись.