Саша, быстро справившись с добавкой, направился к командирскому блиндажу: ему обязательно надо повидать Брякина. Войти в блиндаж не решился, наверное, у командира срочные дела. Подождал. Вскоре комсорг полка вышел из блиндажа. Матросов, завидев его, сказал:
— Товарищ лейтенант, прошу принять членские взносы.
— За какой месяц?
— За февраль.
— Может быть, после боя?
— Сейчас бы. В бой хочу итти без долгов перед комсомолом.
Брякин, попросив Сашу подержать ручной фонарь, вынул из кармана вечную ручку.
— Давай сюда билет.
Брякин проводил глазами Матросова, пока коренастая, ладная фигура его не скрылась среди деревьев.
— Хороший парень, — прошептал Брякин. — Очень хороший!
После собрания никто уже не ложился спать. Сережа Гнедков, устроившись около свечи, дочитывал второй том «Войны и мира» Льва Толстого. Рашит сел бриться. По его адресу посыпались шутки:
— Жаль, из женского персонала никого нет. Красавец мужчина.
— Сбреешь бороду — облегчение для ног получишь, все-таки груз меньше будет.
Бардыбаев проверил оружие бойцов, сбегал за новыми гранатами, поинтересовался запасными дисками. Он недовольно предупредил Саржибаева:
— Ты что же, с одним диском хочешь пойти в бой? Набей еще два.
— Есть, товарищ сержант, — Саржибаев вскочил на ноги.
Матросов сел писать письмо. Склонив голову над листом бумаги, он унесся мыслями к далекой колонии в Уфе. В блиндаж вошел Соснин, назначенный сегодня перед боем командиром первого взвода. Светлыми добрыми глазами оглянув землянку и ее обитателей, взводный проговорил:
— Собирайтесь, выступаем!
Гнедков хлопнул книгой. Саша спрятал в боковой карман недописанное письмо. Рашит сердито стер с верхней губы мыло, не успев сбрить усы. Бардыбаев торопил:
— Быстрее строиться. Все готовы?
Саша вспомнил о портрете Сталина. Бросился к стене, начал осторожно снимать его.
— Ты что? Оставь портрет, за нами второй эшелон придет, спасибо скажут, — посоветовал Перчаткин, выливая из котелка остатки чая.
Матросов серьезно ответил:
— Мы с товарищем Сталиным в бой вместе пойдем.
В предрассветных сумерках строилась рота. Бойцы поеживались от холода и грелись, потопывая ногами. Около ротного сгрудились, оживленно разговаривая, командиры взводов. Артюхов сообщал о каких-то подарках, присланных из тыла. Озабоченно поискав кого- то глазами, он спросил:
— Неужели Ефимчук успел уйти, не попрощавшись?
На его голос из командирского блиндажа, на ходу застегивая шинель, выбежал ординарец. Ротный при всех крепко обнял сильные плечи Ефимчука и, взволнованно, стараясь скрыть грусть, произнес: