— Спасибо, Иван Ильич, желаю тебе удачи.
Гвардеец, не менее взволнованный проявлением дружеских чувств командира роты, воскликнул:
— После окончания курсов обязательно вернусь в роту.
Артюхов мягко, с лаской в голосе проговорил:
— Это вряд ли удастся. Однако где бы ты ни был, не забывай свою первую роту и своего ротного. — Голос командира осекся, он продолжал более сдержанно: — Присылай письма, ответим. А по баяну будем скучать, это определенно. Ну, пока. Сам видишь, Ваня, нам пора выступать.
Он крепко пожал руку ординарца и, резко повернувшись, пошел. Этому свидетелем была вся рота, от бойцов не ускользнул и грустный тон Артюхова и то, как Ефимчук смахнул слезы рукавом шинели.
Первым выступил взвод Соснина. У него сегодня было приподнятое и радостное настроение. Чему он радовался? Новому назначению? Предстоящей атаке? Празднику? Светлой заре, которая поднялась над лесом? Его серые глаза часто останавливались на лицах солдат. Гвардейцы сегодня как-то изменились, будто выросли, возмужали.
Перед боем он обошел все отделения, терпеливо и тщательно проверил готовность к схватке, предвидя, что фашисты не уступят так легко село Чернушки. Сейчас он был спокоен за взвод: ребята были, как на подбор, сильные, настойчивые, накопившие большой боевой опыт. Взять хотя бы этого худощавого Габдурахманова — цепкий, упорный солдат, голову сложит, а приказ выполнит. Молчаливому Гнедкову можно было доверить свою жизнь — верный человек. Саржибаев, единственный в роте вооруженный винтовкой, — это лучший стрелок, снайпер. Больше двух десятков вражеских офицеров и пулеметчиков уничтожил этот остроглазый сын степей. Взгляд Соснина упал на Матросова, на его коренастую фигуру. Спокойное лицо, губы плотно сжаты, синие глаза поблескивают. Из-под шапки выбились светлые кудри. О чем он думает? Соснина охватила необъяснимая тревога. Почему бы это? Подумав, командир взвода нашел причину тревоги — ведь ему этот Матросов очень нужен.
Соснин, остановившись, подождал Артюхова. Ротный при виде Соснина улыбнулся. Хорошо, что он выдвинул его на офицерскую должность. Да, определенно Соснин нравился ему. Соснин не предполагал, что Артюхов ведет дневник, а если бы открыть сорок пятую страницу общей тетради, то о Соснине можно было прочитать следующее: «К нам прибыл с добровольцами из Краснохолмского училища новый старшина. Высокий, широкоплечий, вылитый Иван Поддубный. Уралец, шахтер. В первом же бою показал прекрасные человеческие и боевые качества. Под бомбами двадцати «юнкерсов» целый день доставлял боеприпасы. Видно, человек скроен из доброкачественного материала. Как я и предполагал, оказался коммунистом, встретились на собрании. Говорит охотно, с бойцами строг, но внимателен. Недаром они его так любят...»