— Больше никто не будет пересаживаться? Потом, в середине учебного года, я не разрешу менять места.
Рашит проследил за взглядом учительницы и, приняв быстрое решение, поднял руку:
— Разрешите мне пересесть?
Она кивнула головой. Рашит, подойдя к Матросову, тихо спросил:
— Будем сидеть вместе?
Матросов охотно согласился:
— Давай! — и отодвинулся, уступая полпарты Рашиту.
Через несколько дней на уроке географии Лидия Михайловна начала повторять пройденное в прошлом году, чтобы проверить новичков. Она вызывала к доске, просила показать острова и озера, порты и столицы республик. К карте подошел худощавый, бледнолицый новичок, Митька Рыжий, только на днях привезенный в колонию. Он неуверенно взял указку, долго разглядывал карту, но не сумел показать точные границы Советского государства и, потупившись, мрачно стоял у доски.
— Что, забыл?
— Не знаю, — угрюмо бросил он.
Лидия Михайловна упрекнула:
— Без знания карты тебе будет трудно успевать за товарищами.
Обратившись к классу, она спросила:
— Кто поможет?
Неожиданно для всех поднял руку Саша:
— Я.
Он волновался, даже на лбу выступил пот. Учительница обвела класс строгим взглядом и сказала Саше:
— Иди, Матросов. А вы, ребята, внимательно следите за его указкой...
Саша, уверенный, внешне спокойный, подошел к карте, взял из рук растерявшегося Митьки указку и медленно повел ею по границам СССР.
— Правильно, — похвалила учительница.
Возвращая указку Митьке, Матросов с жаром воскликнул:
— Эх, ты! Не знаешь своей земли!
Рашит не мог нарадоваться на друга. В перемену они вместе ходили по коридору. Габдурахманов заинтересовался тем, где Саша раньше учился, как там изучали географию. А вечером Рашит встретил Дмитриева и, не жалея красок, расхвалил Матросова:
— Никто не мог показать, а Саша показал. Мы вместе с ним сидим. Я же говорил — парень толковый. Вот увидишь, мы еще и в комсомол его примем.
— Ты пока особенно не увлекайся, — с улыбкой заметил Дмитриев. — Матросов был подвержен влиянию улицы, поэтому его надо еще воспитывать и воспитывать.
Рашит, нетерпеливо перебил комсорга:
— Честное слово, ты мало знаешь его. Я за него головой ручаюсь.
Дмитриев переменил разговор; поговорил о необходимости развернуть спортивную работу, напомнил, что надо организовать кружок боксеров.
Слова Дмитриева подтвердились через две недели: радость Габдурахманова была преждевременной. Матросов снова поссорился с мастером малярного цеха. В тот же день опечаленный и более всех возмущенный Габдурахманов пришел к комсоргу. Дмитриев, заметив состояние командира отряда, начал спокойно расспрашивать его. Однако через пять минут Рашит уже кричал: