— Что растерялся? Помогай!
Саша подбежал. Санитар вынул два одеяла, носилки, крикнул в машину:
— Выходите!
Первой вышла высокая девушка в белом берете и черном летнем пальто. Она не легла на носилки, легонько оттолкнула санитара и сказала слабым голосом:
— Выносите скорее Зину. Ей очень плохо. Всю дорогу я ей помогала. Больше не могу, — и пошла пошатываясь.
Санитар снова крикнул Матросову:
— Не видишь, что помочь надо. Упадет!
Девушка, качаясь, подходила к крыльцу, санитарки суетились у машины, помогая вынести Зину, врач отдавал распоряжения, и никто не заметил, как девушка опустилась на колени.
Саша обнял ее за плечи, чуть приподнял и повел в палату.
Через минуту туда внесли носилки, на которых лежала белокурая худая девушка с очень бледным лицом. Она открыла глаза и тихо простонала. Матросов услышал:
— Лида, где ты?
— Я здесь, Зина, успокойся, — потянулась к ней девушка, которую привел Саша.
— Я очень боюсь, в поезде не боялась, бомб не боялась, а сейчас боюсь. Никогда я не увижу Неву...
— Не плачь, Зина. Вон доктор, он поможет тебе… ты скоро выздоровеешь…
Зина ничего не ответила.
Саша взглянул на Лиду, — она плакала, беспомощно вздрагивали ее худенькие плечи. Матросов растерялся, засуетился, подошел к ней, закрыл ее плечи одеялом.
Доктор строго крикнул:
— Что все столпились здесь? Разве не слышите, что прибыла новая машина.
Так начался прием ленинградок.
Колонисты уже давно спали. Луна медленно совершала свой путь, легкие облака закрыли туманом россыпь бриллиантовых звезд. Резкий ветер, завывающий за окнами, заглушал слабые стоны больных.
Саша, не отдыхая ни минуты, носил больных. Четыре машины одна за другой остановились у подъезда. Сулейманов ушел отдохнуть хоть часик. Вся работа легла на плечи Матросова.
Санитарки мыли девушек, одевали, измеряли температуру. На кухне готовили легкий завтрак.
К рассвету устроили всех.
Саша лежал в маленькой комнате на первом этаже. Но уснуть он не мог. Перед глазами проходил весь сегодняшний день. Несколько раз мысль возвращалась к Лиде. Он вспомнил, как она, пересиливая слабость, шла к крыльцу, отказавшись от носилок ради подруги, вспомнил широко открытые серые глаза, со страхом следящие за Зиной, вздрагивающие плечи.
Новая должность была тяжелой.
На второй день Зина умерла. Саша не зашел в тот день в палату Лиды, хоть несколько раз и останавливался в нерешительности у дверей.
Круглые сутки, забыв все на свете, Саша заботился о дровах, кипятке, стирке, питании. Рано утром на третий день Саша зашел к Лиде. Она, услышав скрип двери, повернула голову и попросила: