Рашит с усилием прислушивался к голосам людей, стоявших у изголовья. Сквозь плотный туман, как ему чудилось, доносился трубный голос:
— Температура — сорок. Сердце вялое, на ночь дайте камфоры.
О ком они говорят? Неужели о нем? Воспаленный мозг выносит его на дорогу пережитого. Пропадает трубный голос доктора, уже не вторит ему робкий тенор фельдшера.
…Рашиту чудится родная долина. От пряного воздуха распирает грудь, голова кружится, если поднимешь глаза, чтобы увидеть вершину Янган-тау. Под ногами журчит холодный родник. Рашит делает отчаянное усилие, пытаясь встать на колени, чтобы утолить жажду, ему не удается это, тело не сгибается.
Над ним раздается эхо, убегающее в горы.
…Арба катится по неровной дороге, пролегающей по высохшему руслу речки. Рыжая кобыла шагает лениво, медленными взмахами длинного хвоста отгоняя назойливых ос.
Рашит, прищурив веки, зачарованно смотрит на обширное дикое поле, сплошь усеянное крупными белыми ромашками.
— Остался бы я жить среди ромашек.
Бабай, то и дело покрикивающий на кобылу, хмурит брови и поворачивает голову:
— Мудрый бездельник хуже работящего дурака.
Рашит вздрагивает, точно его ударили хлыстом — он не хочет быть бездельником...
…Отец был громадного роста, лицом напоминал цыгана: черные живые глаза, длинные волосы. Рашит любил кататься на его спине. А особенно ему нравилось слушать сказки о богатырях. Отец рассказывал их по вечерам, когда на улице шел сильный дождь или бушевал буран. Однажды отца принесли на руках, и уже никогда отец не рассказывал больше сказок. Рашит помнит причитания матери.
— Его жизнь отняли баи, — говорила она, ласково обнимая сына и пряча от него заплаканные глаза…
…Но это, оказывается, не слезы, а брызги водопада. Рашит бросается к воде, так мучает его жажда. И вдруг перед его взором вырастает полынья. Невидимая сила бросает его в черную пасть реки, Рашит испуганно вскрикивает...
Снова слышит он бас доктора:
— Вот и чудесно, теперь ему нужен покой.
Рашит отлежал ногу, болит правый бок, но ему не хочется повертываться. Из окна падает ровный свет, принося покой.
Мозг прояснился, сознание работает четко. Сколько раз за время болезни думы Рашита возвращались к Саше. Былая обида таяла, юноша все беспокойнее задумывался над своим поступком, вызвавшим разрыв. Он вспомнил арест, особенно ярко вспомнил собрание, на котором он был исключен из комсомола, и снова горечь обожгла сердце... Но все чаще укоры совести мучили Рашита...