«Мессер» сделал еще один налет. Еще одна длинная очередь. Еще и еще. Паровоз торопился, будто желал убежать от истребителя, — добавлял скорость, гудел.
— Бензин у него выходит, скоро отстанет, — говорил Соснин, совершенно спокойным голосом. — Не советую, ребята, молиться каждой пуле...
Bo-время сказанное слово очень важно в минуты опасности. Солдаты повеселели, начали шутить, хотя смерть продолжала висеть над головой.
— Может, откроем дверцу, я по нему из винтовки, — сказал Рашит, подходя к дверям.
— Не надо, это не поможет! — крикнул Семен Воробьев.
Ребята не могли потом определить, что произошло раньше: или пули забарабанили по крыше вагона, или со стоном упал Воробьев. Все обитатели кинулись к нему на помощь.
— Ну-ка, отодвиньтесь, — сказал Соснин, развертывая индивидуальный перевязочный пакет.
— Габдурахманов, поддержи за левое плечо...
— Ого, на месяц в госпиталь, — проговорил тоном знатока Андрей Семячкин, увидев большую кровоточащую рану на правом плече Семена. — Не меньше, чем на месяц в глубокий тыл.
Побледневший от потери крови Воробьев терпеливо перенес перевязку, потом виновато проговорил:
— Вот тебе и на... И повоевать не пришлось... Вы уж, ребята, простите меня.
— За что же прощать? — удивился Соснин.
Поздно ночью на разрушенном до основания полустанке эшелон остановился. В темноте началась выгрузка. Команды невольно произносились вполголоса. Все это придавало обстановке таинственность. Батальоны ушли в ночь. Полустанок опустел.
Привал устроили рано утром в лесу. Костров не жгли. Закусывали консервами и сухарями, запивали кипяченой водой из фляжек.
Матросов, взглянув на лес, удивился. Вершины деревьев были срезаны, местами торчали совершенно голые, без единого сучка стволы.
Не задерживаясь в разбитых селениях, торопливо проходя открытые места, маршевые роты километров через двадцать остановились в большом селе с кирпичной церковью на площади.
Матросов с замиранием сердца и с болью в душе присматривался ко всему, что встречал на прифронтовых дорогах: к мальчику, босиком бегавшему по снегу, к голодным людям, выходившим из землянок, к одиноко торчащим на месте деревень печным трубам, к машинам, везущим раненых... Как пострадала русская земля!
На площади перед церковью выстроились маршевые подразделения. Их встречала группа фронтовых офицеров. Новоприбывшие внимательно присматривались ко всему. Среди офицеров Матросову понравились двое: один — высокий, с черными усами, опрятно одетый, и другой — невысокий, полный, круглолицый, с орденом Красной Звезды.
Саша увидел, как невысокий офицер вышел вперед и громко, чтобы услышали сотни людей, скомандовал: