С утра в понедельник весь город был разукрашен трехметровыми плакатами, по всем улицам разбежались сандвичи в своих красных, зеленых и желтых костюмах, с огромными штандартами на груди и за спиной: «Полные сборы. Колоссальный успех. Новая пьеса Вил. Харлей в театре Дж. Самуэльса и т. д.»
Публика иронически посмеивалась. Рецензенты достаточно сказали об этой пьесе, которую еще имеют смелость рекламировать. Впрочем, на рецензентов не угодишь… Надо будет как-нибудь самому зайти посмотреть.
К семи часам несколько легковерных нью-иоркских обывателей потянулось к театру Самуэльса, но увы! Около театра уже стояла громадная очередь, которая окружала его со всех сторон. Значит, многие все-таки идут на эту пьесу, которую так разругали рецензенты. Стоит стать в очередь, чтобы купить билет и посмотреть самому, в чем дело…
Между тем, к театру подъезжали все новые и новые шикарные авто, кэбы, фиакры, автобусы, переполненные нарядными людьми. На ближайший аэродром спустились несколько аэропланов с публикой из окрестных городов. Все стремились только на сегодняшний спектакль. Касса с бешеной быстротой выдавала билеты, но большинство нью-иоркцев приехало так поздно, — впереди тянулись целые сотни людей! Роскошные дэнди, художники и поэты, седовласые ученые, посыльные и дамы полусвета, — все, казалось, были в этой толпе. Посыльные отказывались брать билеты, так как касса не выдавала больше десяти в одни руки, а у каждого из них уже было втрое больше заказов. Однако, рецензенты ошиблись: театр должен был быть полным. Впрочем, все сейчас будет видно, уже до кассы остается всего несколько человек, но вдруг окошко неожиданно захлопывается, и появляется короткая и красноречивая надпись: «На сегодня все билеты проданы». Вы испытали это чувство, когда у вас перед носом захлопывают окошечко театральной кассы? Во всяком случае впечатление ничуть не меньшее, чем от завещания какого-нибудь Клондайкского дядюшки, кончины которого вы так терпеливо ждали И который все свое богатство оставляет на благотворительные цели. Но все же — остается только однэ: повернуться и разочарованно уйти, чтобы завтра посмотреть эту диковинную пьесу мистера Харлей.
Толпа печально расходилась… Все новые кэбы и моторы подъезжали к театру.
Во вторник нельзя было пройти и двух шагов, чтобы не натолкнуться на вертлявых сандвичей с плакатами театра Самуэльса. Не было ни одного афишного киоска, который оставался бы свободным ст этих же громадных плакатов. Для нужд публики, желающей попасть на сегодняшний спектакль, на всех площадях были приготовлены автобусы, которые должны были отойти в семь часов вечера. Утренние газеты ядовито отмечали, что видно — консервативная пресса черезчур поспешила с суждением относительно пьесы м-ра Харлей, т. к. «вчера еще задолго до начала представления все билеты были проданы, что свидетельствует о том исключительном интересе, который проявляет публика, умеющая поистине воспринимать прекрасное, — ко всему новому, смелому и красивому». Скептиков стало вдвое меньше, зато желающих посмотреть пьесу, — вчетверо больше. Повсюду находились люди, которые «собственными глазами» видели, что делалось вчера у театра Самуэльса. Бывшие на первом представлении подтверждали, что в пьесе «что-то есть». Многие решали пораньше уйти со службы, чтобы занять место в очереди к кассе. Комиссионные бюро уже с двух часов дня отказывались принимать заказы и на место в очереди и на билеты, т. к. не хватало посыльных. Уже с трех часов около касс театра дежурила такая очередь, что можно было составить целый корпус. Чье-то предложение записывать не имело успеха, потому что даже начало записи отняло несколько часов, к тому же оказалось очень много однофамильцев, и часть публики отказалась записываться, мотивируя это тем, что она стоит в живой очереди с самого утра. Число авто, омнибусов, кэбов, фиакров и т. д. бесконечно росло. Городскому самоуправлению пришлось пустить трамваи из всех парков к театру Самуэльса. Очереди непрерывно росли. Десять касс не успевали выдавать билеты, но уже в шесть часов все окошки закрылись, и на них появилась та же роковая надпись «На сегодня — все билеты проданы». В семь часов на улицах, прилетающих к театру, установилась очередь для имеющих билеты, чтобы обеспечить скорейшее проникновение внутрь театра.