— Что случилось? — Врывается Бадди, держась за свой лоб, должно быть он подслушивал и получил дверью по лицу.
— Ты и сам всё слышал.
— Я не об этом. Что случилось с тобой? Почему ты так с ним разговаривала?
— Потому что он не объявлялся целую неделю, Бадди, а сейчас приходит и спрашивает: во сколько я освобожусь! — Не выдержав, выкрикиваю я и беру со стола билет, то есть… приглашение.
— Вот почему я по мальчикам. Женщины просто полные идиотки раз по такому пустяку могут так раздражаться. Что это?
— Приглашение: в шесть часов в ресторане Le Bernardin пройдёт званый ужин семьи Гонсалес, будем рады видеть вас с нами. Не может быть.
— Хороший ресторан, — говорит Бадди, но ему не понять.
— Не просто хороший, а образец европейской роскоши и место, без которого трудно представить жизнь нью-йоркской элиты. Этот ресторан лучший в Нью-Йорке! — Ему это всё кажется не таким невероятным, как мне, потому он большую часть своей жизни провёл в таких заведениях.
— Надо было сначала дослушать, а потом принимать решение, а не наоборот. — Он прав, туда стоит сходить ради одной обстановки, кто знает, возможно, у меня больше никогда не будет подобного шанса.
— Постой-ка, — задумчиво говорит Бадди, — повтори фамилию.
— Гонсалес.
— Крупная шишка этот Гонсалес. Мой отец несколько лет пытался добиться от него сделки, ничего так и не вышло. Так ты пойдёшь?
Крупная шишка,… возможно, мне нужны такие друзья, если я сама с ними познакомлюсь.
— Да, но мне надо спешить. — Я забираю свою сумочку, снимаю бейджик и бегу к двери…
— Эй, а смена? — Кричит Бадди, но я уже выбегаю из комнаты. Он меня прикроет, потому что хочет, чтобы у меня всё получилось, по крайне мере я на это надеюсь.
Я быстро, как только могу, бегу в мастерскую. У меня есть почти законченное платье, которое я шила на этой недели, если я успею его закончить, то пойду в нём.
Эти несколько часов, что у меня были, проходят слишком быстро, и когда я смотрю на часы, то ужасаюсь, у меня осталось всего сорок минут, а мне ещё нужно накраситься и добраться до ресторана!
Я начинаю краситься так быстро как никогда прежде. Всё в тёплых постельных тонах. На веки я наношу нежно-розовые тени, как моё платье только оно тёмно-розовое, хочу нарисовать небольшие стрелки, но понимаю, что на них у меня нет времени, поэтому добавляю лишь немного золотых блёсток поверх теней и наношу туш. Губы я крашу светло-бордовой бархатной помадой и завершаю всё румянами.
Быстро переодеваюсь, расчёсываю волосы, чтобы они были максимально прямые и наконец, обуваюсь.
На миг я смотрюсь в зеркало. Тёмно-розовое пастельно нежное платье выглядит воздушным, как зефир хотя оно совершенно не пышное, вверху платья нашито много белых ажурных цветков и к низу они становятся всё реже. Декольте доходит до самого ремешка, но ткань плотно прилегает к телу и ничего не видно, хотя чего таить, грудь у меня не большая. На спине платье закрепляется на пуговку у шеи и практически вся спина остаётся открытой. Я выгляжу даже слишком мило и невинно, но пусть так все и думают.