— С чего вдруг? Что за странная просьба? Как она объяснила?
— Честно? — Настя шумно вздохнула. Закинула за ухо прядку, с которой игралась. — Я так обрадовалась, что он исчез, что даже не стала спрашивать, зачем ей это нужно. Просто сказала, что никаких заявлений писать не стану. Мы давно в разводе и все такое.
— А откуда она узнала, что он пропал?
— Наверное, ей сказала Вера. Потом она еще что-то говорила о публичном скандале, который устроил Саша.
— Каком скандале?
— Я не знаю, — она глянула честно, прикладывая к груди обе руки. — Она говорила много, сумбурно. Я почти не слушала. Я даже фамилии ее не помню.
— А как звали ее?
— Кажется, Анна Ивановна. Но могу и напутать. Вы у Веры спросите. Она же знает его учителей. Должна помнить. Мы о его школьных годах с Сашей говорили мало. Почти совсем не говорили. Все, что я знала, так это то, что он отлично учился в школе. И даже побеждал на олимпиадах. Умницей был, одним словом. Как потом скатился до такого уровня, не могу знать.
— А вы не замечали за ним дурного, когда встречались?
— В том-то и дело, что нет. Он вел себя сдержанно, интеллигентно. Не пил. Не сквернословил. А потом дошел до того, что начал… Таскать из дома вещи! — Ее лицо брезгливо сморщилось. — Это так гадко.
— Понятно. Так что там с учительницей?
— А ничего. Я отказалась писать заявление. Вера, насколько я знаю, тоже.
— А насколько вы знаете, откуда? Вы ей звонили?
Она быстро облизнула губы и стрельнула в него испуганным взглядом.
— Нет. Я ей не звонила.
— Она звонила вам?
Ох, как ему надоело тянуть из нее по слову! Припугнуть, что ли? Схватить за руки и потащить к порогу морга, который она не захотела переступать?
— Нет, не звонила. — Настя покусала нижнюю губу. — Она приезжала.
— Зачем?
— Скандалила. Наговорила гадостей. Ударила меня по щеке. И… — Настя запнулась и закончила возмущенно: — Ой, Илья Иванович, прошу вас, поговорите лучше с ней! Не могу больше!
И, вскочив со скамейки, она быстрым шагом бросилась прочь в направлении автобусной остановки. А он, глядя ей вслед, думал, что так и не спросил, откуда на ее ногах столько синяков.
Тридцать пять лет своей жизни Вера прожила в относительно спокойной, безопасной обстановке. Родители никогда их с Сашкой не обижали. Всегда бывали с ними вежливы и сдержанны. Не наказывали физически, что главное. Даже когда Сашка вляпался в скверную историю с сыном учительницы, они сохранили хладнокровие и рассудок. Никаких истерик. Никаких упреков.
По квартире без конца шастали какие-то люди. Следователи, адвокаты. Вера не вникала. И ни с кем из них не была знакома. Не видела необходимости. Ей на тот момент было чуть за двадцать, и она активно устраивалась в жизни. Пыталась удачно выйти замуж, удачно пристроиться со своим дипломом о среднем специальном образовании. Родители каждое утро за завтраком уверяли, что все будет хорошо, она и не переживала.