льшую эмоциональную окраску доктор даже повторил свои слова.
Ситуация сложилась неловкая — Роби в явном виде опроверг суждения коллег, выступивших ранее, причём он, в отличие от них, знал ДеСальво лучше, поскольку наблюдал его с самого момента поступления в больницу. Отмахнуться от его слов было невозможно, но и согласиться никак нельзя, поскольку заявление психиатра полностью разрушало всю ту судебную комбинацию, что по обоюдному согласию продвигали как обвинение, так и защита.
Помощник окружного прокурора Конн оказался явно застигнут врасплох. Он задал довольно наивный вопрос о возможных поведенческих реакциях ДеСальво в случае стресса (видимо, обвинитель просто не знал что сказать в ответ на услышанное, но и промолчать не мог). Эймс Роби вполне ожидаемо ответил, что стресс может превратить ДеСальво в открытого параноика и спровоцировать агрессивную реакцию. Доктор подчеркнул, что ДеСальво может быть очень опасен, никаких иллюзий на сей счёт питать не следовало.
Помощник окружного прокурора Конн не смог возразить доктору по существу и вся тяжесть опровержения легла на плечи Ли Бэйли. Его перекрёстный допрос продолжался почти 1 ч 40 мин, т.е. 100 минут — и можно не сомневаться, что каждая из этих минут была очень напряженной. Начал адвокат с довольно тривиального логического хода, попытавшись доказать, что ДеСальво перед госпитализацией был совершенно здоров. И в Бриджуотер он попал только потому, что сам так решил и для этого немного «почудил» перед судьёй. Эймс Роби на это возразил, что ДеСальво был тяжело болен уже осенью 1964 г и его «причуды» — это не мистификация, а естественное состояние тяжело больного человека. Собственно, его нездоровье наглядно проявилось в преступлениях «Человека в зелёных штанах». Оспорить сказанное психиатром было сложно…
Но эта небольшая полемика оказалась лишь своего рода разминкой. Далее завязалась настоящая битва. Долго и упорно адвокат и психиатр обсуждали вопрос о способности ДеСальво понимать смысл выдвигаемых против него обвинений. Ли Бэйли настаивал на полной адекватности своего подзащитного и его способности действовать в собственных интересах. Эймс Роби придерживался иной точки зрения, по его мнению, глубокие нарушения в эмоционально-нравственной сфере, обусловленные болезнью ДеСальво, способны привести к тому, что он решится на действия, не понимая тяжести возможных последствий. Кроме того, в обстановке судебного процесса ДеСальво будет находиться в состоянии стресса, что ему крайне противопоказано.
Над всеми этими рассуждениями незримо витала аура страшных признаний ДеСальво в убийствах женщин. Это понимали все — и Ли Бэйли, и Эймс Роби, и судья, и присутствовавшие в зале журналисты, да и сам ДеСальво. Психиатр оспаривал допустимость признаний тяжело больного человека, имея в виду, разумеется, не признания ДеСальво в преступлениях «Человека в зелёных штанах» — там спорить было не о чем, поскольку имелись показания потерпевших! — а именно признания Алберта в деяниях «Бостонского Душителя». Ли Бэйли не мог смириться с подобной точкой зрения, поскольку она взрывала всю конструкцию, заботливо выстроенную на протяжении многих месяцев Боттомли при его собственном деятельном участии. Именно поэтому адвокат очень болезненно и раздраженно реагировал на слова Эймса Роби! Адвоката можно было понять, ведь Эймс Роби мог пустить под откос всё то, что Ли Бэйли и Боттомли пестовали с марта 1965 г, т.е. почти 17 месяцев!