— О-о! — Хромов со стуком поставил на стол чашку, вскочил и побежал в спальню. — Не может быть, — шептал он, лихорадочно перебирая книги. — Какая ерунда!
Нужная ему книга имела глянцевую обложку песочного цвета, точно такие же стояли во всех отделах магазина «Азор». На обложке, гордо расправив могучие плечи, во главе наступающего войска мчался по пескам на колеснице фараон.
Валерий, как завороженный, долго всматривался в яркую картинку, у него засосало под ложечкой: то ли напомнил о себе голод, то ли… подействовал магнетизм изображения. С каким-то суеверным ужасом овдовевший супруг Яны открыл книгу, начал читать. Текст показался ему скучным, перенасыщенным заумными фразами, незнакомыми названиями и научной терминологией. На предложении «Его величество царь Хеопс потратил все свое время, пытаясь отыскать тайные гробницы святилища Тота…» Хромов уснул.
* * *
Войтовский резко обернулся.
— Ты? Дорогая, не входи без стука.
— Почему? — удивилась женщина. — Я хотела сделать тебе сюрприз. Не ждал?
— Честно говоря, нет.
Она села на мягкий диван и заложила ногу на ногу. Леонард, не отрываясь, пожирал ее глазами. На женщине был облегающий атласный костюм кораллового цвета, тонкие чулки, — он знал, что на ней именно чулки, а не колготы, — ногти были покрашены коралловым лаком. Все в тон: длинный шелковый шарф, сумочка, перчатки, губная помада.
— Прекрасно выглядишь, — восхищенно произнес он, переводя взгляд с ее груди на ноги. — Чудесный русский обычай снимать обувь в квартире. Надо привить его в Канаде.
— Вряд ли получится.
— Да, приезжая к деду, я то и дело порывался снять туфли в прихожей. Еле он меня отучил.
— Удалось привыкнуть? — усмехнулась она.
— С трудом.
Войтовский вспомнил, как увидел ее в первый раз. Фантастика! Более острого ощущения ему переживать не приходилось. Он просто глазам не верил. Поразил контраст между тем, что она представляла собой, и тем, что было с ней связано. Не так рисовал он эту встречу в своем воображении. Тогда они еще обращались друг к другу на «вы».
— Простите, вы, кажется, ошиблись, — произнес Леонард, когда она подошла к нему в условленном месте, у Исторического музея.
Вокруг было полно туристов и прогуливающихся москвичей, звучал разноязыкий говор, щелкали фотоаппараты. В Москве стояло лето — солнце в зените, на небе ни облачка, от брусчатки шел жар.
— Пилигрим? — прошептала дама одними губами.
Она сняла большие черные очки, закрывающие пол-лица, и Войтовский обомлел.
— Придите в себя, — грубовато сказала она. — На нас смотрят.
Он был шокирован и… заинтригован. Склонился в полупоклоне.