— Герцогиня?
Дама с облегчением вздохнула:
— Ну, наконец-то.
Так они познакомились. Войтовский был в смятении, он сразу почувствовал нарастающее желание, как только женщина сняла очки. Можно подумать, она разделась перед ним, оказалась в одном бикини! Что-то исходило от нее… даже не эротическое, а… как бы это правильно выразить… затаенно-сексуальное, замешанное на тяжелом, тлеющем темпераменте и необычной, откровенно вызывающей внешности. Она была похожа на… впрочем, Леонард не ожидал увидеть того, что предстало перед ним в ее облике.
— О-о! — вырвалось из его губ.
Сколько он ни подбирал подходящих слов, таковых не нашлось ни в одном языке, на которых он говорил.
Они по молчаливому соглашению в шутку продолжали называть друг друга Герцогиня и Пилигрим — для обоих за этими условными именами скрывалось что-то свое, глубоко запрятанное, придавая общению некий привкус тайны, полунамек на истинное положение вещей. Они играли, балансируя на невероятно тонкой грани между ложью и опасной правдой, между забытым прошлым и призрачным настоящим.
С женщиной постоянно происходили метаморфозы, которые держали Леонарда в напряжении. Она будто служила проводником, по которому шел мощный электрический ток, питавший его. Она менялась, как меняется погода в тропиках: ее чувства обрушивались грозой и ливнем, за которыми внезапно наступал полный штиль. Однако безмятежность сия была обманчива, полная мощных разрядов, она грозила в любой момент вызвать новую бурю, новое неистовство.
— Мне не терпится, — говорил он. — Я должен увидеть это.
— Не сейчас, — уклончиво отвечала она. — Слишком опасно.
— Кто-то еще знает?
— Мы можем навести на след.
Они стали любовниками через два месяца после первой встречи. Их знакомство долго было виртуальным и распалило воображение, жажду обладания друг другом, подстегиваемую жгучим ожиданием чуда, страшного и захватывающего приключения. Их интимная связь была странной… незавершенной, сдерживаемой… словно они боялись дать ей волю. Словно они понимали всю неосуществимость любви полной, безусловной и безраздельной.
— Я ощущаю себя как Синдбад-мореход, сошедший с корабля на зачарованный остров, — признавался Войтовский.
— Да, Леонард…
— Ты существуешь наяву или только в моих снах?
Она смеялась, выскальзывала из его объятий и отворачивалась, уходила в себя.
* * *
Ева стояла перед зеркалом уже одетая, когда зазвонил телефон.
— Славка! — крикнула она. — Возьми трубку, я опаздываю на занятия.
Она все еще давала уроки иностранного языка. Один-два клиента, желающие научиться говорить и читать по-испански, развлекали Еву, не давали потерять форму, попутно пополняя ее бюджет.