— А Марьяна к вам?
— А что ей у меня делать? Нет, ни она, ни Леня уже несколько лет не заходили.
— А о даче Русаковы знали?
— Вероятно. Но о том, что в доме были деньги, вряд ли. Тоня не болтушка.
— А об иконах?
Ольга Игнатьевна поставила флакончик с лаком на стол.
— Я в отсутствие мужа не захожу к нему в кабинет. Ни я, ни дети. У нас так заведено издавна. Он не любит, когда трогают его бумаги, книги, но о существовании икон Русаковы могли знать. В присутствии Виталия Витальевича Тоня с подругами бывала у него в кабинете. Он рассказывал им иногда о рыбах, показывал альбомы. Но вряд ли Марьяна и Леня имеют представление о ценности икон.
— А с кем Марьяна и ее брат дружат? Какое у них окружение?
Ольга Игнатьевна пожала плечами.
— Понятия не имею. Но мне кажется, что у Марьяны с братом прохладные отношения. По-моему, они даже питаются врозь.
— Спасибо, Ольга Игнатьевна. — Кузьмичева поднялась с дивана. — Извините, что отняла у вас время.
— Может быть, кофе выпьем?
— Нет, нет, благодарю.
Выйдя на улицу, Ефросинья Викентьевна некоторое время постояла около подъезда, разглядывая окна дома, где жил Гнедков. На складном стуле, поставленном рядом с подъездом, сидела большая старуха в толстом осеннем пальто, покойно сложив на коленях руки. Подумав, Ефросинья Викентьевна прислонилась к стене, наклонилась, сняла туфлю, провела рукой по стельке.
— Гвоздь? — спросила старуха, разглядывая Кузьмичеву. Она явно скучала и была рада любому собеседнику.
— Что-то колет. Придется пойти к сапожнику.
— А он вон! Напротив! Левое окно от подъезда. Постучи, мигом тебе сделает.
— Сапожник?
— Федя его зовут. Федор Абрамович. Частник. Ты не из милиции? А то он без патента.
— Я не из милиции, — заверила Ефросинья Викентьевна, хотя только что хотела сказать, что она именно из милиции и расспросить кое о чем старуху. — Так он чинит обувь?
— Ой как чинит! Прямо новенькие делает. По-старинному, на совесть. Теперь таких мастеров уж и не осталось. Он на пенсии сейчас. И не работал бы — много ли им со старухой надо! Сто раз зарекался: все, баста, мол! А соседи пристают: почини да почини. У Феди душа добрая. Отказать не может. Он сейчас обедает, если занавеска опущена. А как поднимет, ты и иди. Прямо в окошко стучи. Старуха в дом не пустит, чтоб полы не пачкали. Лучше него никто не сделает. — Женщина вздохнула. — Сижу тут, как справочное бюро. Скучно. К внуку ребята пришли. А у меня от шума голова болит.
— Вообще-то у вас дом, мне показалось, тихий, — заметила Кузьмичева.
— Тут одно старье вроде меня живет. Да внуки малолетние. Из молодежи-то Зоська с Нукзаром да Леня с Марьяной.