– Непременно, Джордж, даже если ты не сможешь меня видеть.
– Но я хочу тебя видеть! – крикнул он. Тигрица с тревогой покосилась на меня.
– Знаешь, Джордж, мы с твоим папой больше всего любили смотреть на луну. И там, на небе, всегда было много-много звезд. Если ты когда-нибудь захочешь меня увидеть, просто посмотри в ночное небо, и я буду самой яркой звездой. Я не смогу быть с тобой, но всегда буду там.
– Ты навсегда останешься в наших сердцах, – сказал я, уже не в первый раз, но я не знал, какие еще слова подобрать на прощание. Да и вряд ли я вообще мог говорить.
– А вы – в моем сердце. Будьте лучшими во всем, и, Джордж… постарайся держать своего отца подальше от неприятностей. – Они оба усмехнулись и прижались друг к другу носами.
– Эй! – Я старался, чтобы мой голос звучал весело, но слова душили меня.
– Вы есть друг у друга… Вы должны быть командой, семьей… Пожалуйста, помните об этом, – сказала Тигрица. Прежде чем мы смогли ответить, я увидел, как ее тело напряглось, а потом замерло. Глаза закрылись. Я посмотрел на Джорджа, он посмотрел на меня. Мы оба знали, что она ушла. Ушла на наших глазах, и я словно прирос к полу. Я смотрел, как мой мальчик воет, уткнувшись в мех Тигрицы, и до меня медленно доходило, что мы больше никогда ее не увидим и не услышим. Во всяком случае, в этом мире. Тигрица испустила последний вздох, и теперь нам предстояло научиться жить без нее.
Через некоторое время я легонько подтолкнул Джорджа.
– Нам надо идти, сынок, – сказал я. – Скоро спустится ее семья. – Я сочувствовал им, представляя, как они проснутся сегодня и найдут бездыханное тело Тигрицы, как трудно им будет пережить это, но я ничем не мог им помочь. Впервые в жизни я чувствовал себя совершенно беспомощным.
– Хорошо, папа, – ответил Джордж, и, с трудом преодолевая желание остаться с Тигрицей, мы оба поцеловали ее на прощание.
Тигрица ушла, но Рождество неумолимо приближалось. Мы с Джорджем хранили молчание, наблюдая за украшением дома. Мы не говорили о Тигрице – никто из нас еще не был готов к этому. Мне нужно было повидать наших друзей, но пока я хотел затаиться в своем горе. И, насколько я мог судить, Джордж чувствовал то же самое, поэтому я просто старался быть рядом, сохраняя присутствие духа.
Наш дом выглядел роскошно – в гостиной стояла большая ель, которую, по настоянию Клэр, установили в первый же день декабря. Чтобы затащить дерево в дом, потребовались усилия Джонатана, Мэтта и Томаша. Процесс сопровождался потоком слов, не предназначенных для детских и кошачьих ушей. А потом обнаружилось, что дерево слишком высокое, так что Томашу пришлось отпиливать верхушку. Но это не было бы Рождеством, если бы все прошло гладко! Ель принесла Клэр столько счастья, что никакие стенания Джонатана не могли его разрушить.