Она помчалась вниз по холму Искусств. На травке, любуясь друг другом, лежали влюбленные парочки. Молодые родители по очереди следили за малолетними детьми, давая друг другу подремать на солнышке. Какой-то лабрадор вдруг бросился бежать и сиганул в пруд у подножия холма, преградив путь водному велосипеду.
Мэгги пнула камешек. Почему все такие трудные? И почему Мэгги пытается быть добра и щедра к малознакомым людям – обездоленным и не только, – но при этом совершенно не способна поддерживать позитивные отношения с близкими, которых можно по пальцам пересчитать? Ей куда проще общаться с натурализовавшимися жителями Риджвуда, нежели со своей семьей и друзьями. Миссис Вонг без ее помощи не способна заполнить налоговые формы. Польский младенец осваивает с ней азы английского. А мальчики! Для Бруно и Алекса она стала прямо-таки старшей сестрой. Матерью. Ментором. Образцом для подражания.
Мэгги спустилась к подножию холма и постояла у пруда, глядя на слабенькие струи редких фонтанов. Обернулась. Величественный музей с колоннами и широкими каменными крыльями чем-то напомнил ей лондонскую Национальную галерею – а заодно первую и единственную семейную поездку Альтеров за рубеж. (Ежегодно они совершали небольшие вылазки в пределах страны – посещали национальные парки, известные каньоны, гейзеры и пещеры соседних штатов; Мэгги вспомнила, как отец однажды устроил разнос хипповатому торговцу хрустальными шарами в Седоне, осмелившемуся войти за ними в кафе, дабы сообщить Артуру, что у того побледнели чакры.) Но Лондон стал исключением. В первый год нового тысячелетия Артур забронировал отель в Белгравии и купил театральные билеты на некий знаменитый фарс. Как Мэгги потом поняла, причиной поездки стал прошлогодний пожар, случившийся по недосмотру Артура (ведь любая аномалия в жизни семьи непременно имела скрытый смысл и причину). Его халатное отношение к домашним обязанностям чуть не обанкротило семью. Разумеется, этой поездкой отец пытался загладить вину – не мог же он просто так раскошелиться на трансатлантический перелет.
В Англию они поехали весной 2001-го. Мэгги было одиннадцать лет. Ночь Альтеры проспали в самолете, утром приземлились в Лондоне и поехали в гостиницу – регистрироваться и завтракать, – а потом сразу в Национальную галерею, надеясь таким образом обмануть биоритмы и адаптироваться к местному времени. Каждый член семьи отправился на поиски собственных удовольствий: Франсин – к импрессионистам, Итан – к Тициану, Артур – к Тернеру. Мэгги застряла в зале религиозной живописи: ее заворожили кровавые изображения Иисуса Христа. В полубреду усталости Альтеры оказались совершенно беззащитны перед силой искусства. То был их лучший день в Лондоне. Каждый провел его наедине с собой, восхищаясь собственными гениями и сознавая, что через час-другой они встретятся в музейном кафетерии и расскажут друг другу об увиденном. Обособление и воссоединение – они нуждались и в том и в другом. Да, равновесие (в данном случае возможность побыть отдельной личностью и одновременно – частью целого) всегда украшает жизнь, но тут дело было еще и в другом: осознание скорой встречи освобождало каждому Альтеру время на самого себя, да и совместный досуг переносить гораздо проще, если знаешь, что потом можно снова разойтись.