Она взглянула на Артура. Его лоб и виски блестели от пота.
Порой ей казалось, что в нем живет два человека. Один озлобленный и мелочный – настолько, что скрыть эту озлобленность и мелочность было невозможно: они проступали у него на лбу в виде обильного и вонючего пота. А второй человек – добрый, щедрый и заботливый. Именно он уехал в Африку помогать людям. Именно он во время их недавнего возвращения из Сан-Франциско тайком заглянул к стюардессам и попросил сообщить ему – посредством кодовой фразы, – когда самолет будет пролетать над Огайо. Через некоторое время стюардесса действительно подошла и спросила Артура, не проголодался ли он (Франсин это показалось странным, ведь еду еще даже не начали развозить). В ответ Артур подмигнул, кивнул многозначительно, расстегнул ремень безопасности и прямо в проходе опустился перед Франсин на одно колено, чтобы сделать любимой предложение в тысяче футов над ее родиной – отдав этим красивым жестом косвенную дань уважения истокам, не вынуждая ее к ним возвращаться. То, что самолет при этом двигался над Огайо в сторону Бостона, тоже было своеобразным кивком ее прошлому и решительным указанием в будущее. «Я знаю, кто ты, – как бы говорил Артур. – И знаю, кем ты хочешь быть». Франсин согласилась практически сразу.
И где теперь этот человек?
Желая получить второе мнение, она позвонила сестре.
Бекс сказала:
– Нашей маме доверять нельзя.
– Я тоже так думаю.
– С другой стороны, – добавила Бекс, – если у тебя связаны руки, то ничего не поделаешь.
Миссис Кляйн пришла в неописуемый восторг, когда ее попросили организовать свадьбу. Она пригласила двоюродную, троюродную и четвероюродную сестру, а также целую орду теток из всевозможных обществ, в которых она состояла. Дабы вместить такое количество гостей, миссис Кляйн арендовала гостиницу «Мариотт» в центре Дейтона, которая делила парковку с штаб-квартирой Национальной компании по производству контрольно-кассовых машин и итальянским рестораном. Она заказала викторианские приглашения в двух цветах: пепельно-розовом и бирюзовом. Именно эти цвета нравились Франсин меньше всего, но сообразить, что это – акт агрессии со стороны матери или проявление ее дурного вкуса, – она не смогла.
– А еще мне пришла в голову забавная идея, – однажды сказала та по телефону. – Почему бы вам с Артуром не сесть за разные столы?
– Это еще зачем?!
– Ну, Артуру наверняка захочется провести время с семьей…
– Не захочется. С его стороны почти никто и не приедет.
– А ты разве не хочешь побыть с нами?
– Это же наша свадьба. Мы жених и невеста и должны сидеть вместе!