Тут в уборную вломился Артур.
– Знаю, что мне сюда нельзя. – Он замер на пороге. – Но вы нужны в зале. Мамаши сцепились не на шутку, и мне одному с ними не справиться.
15
Воскресным утром Мэгги проснулась за секунду до колокольного звона и обнаружила у своих ног Артура.
– Что… который час? – спросила она, роняя голову обратно на подушку.
– Я хотел извиниться.
– За?..
– За «Пиггис». Не надо было вести вас туда. Мне следовало подумать, поступить мудрее и добрее.
Мэгги зевнула и стерла с губ засохшую слюну.
– Давай проведем этот день вместе. Как папа и дочка…
Она пробубнила в подушку:
– Который час?!
Ответ был ей известен: шесть утра. У отца имелся внутренний будильник: каждое утро он просыпался в пять тридцать, а в шесть, помывшись и одевшись, уже будил детей, чтобы сообщить им какую-нибудь несрочную новость. В Риджвуде Мэгги привыкла просыпаться вместе с началом строительных работ на котловане – то есть в девять. А тут отец, утренний деспот, вздумал спозаранку забрасывать ее идиотскими предложениями! Она не знала, что ему ответить. Он устроил ей западню.
Мэгги встала и поморгала, чтобы окончательно проснуться. Артур уже был одет по-воскресному: белая, впитывающая пот футболка с воротничком и коричневые брюки. Не джинсы, не штаны хаки, а именно брюки – сшитые из неопознанного материала и продаваемые в магазинах, известных только отцам.
– Что думаешь делать? – спросила его Мэгги сквозь ком засохших в горле соплей. – Я бы съездила на мамину могилу.
– Обязательно, но как-нибудь потом. Будет еще время. Сегодня я хочу побыть с тобой. Пожалуйста.
– Ладно, ладно. Пойду оденусь.
Он вышел и затворил за собой дверь. Она встала с постели и потянулась. Сон понемногу покидал тело, но на смену ему из самого нутра поднималось нервное, трусоватое предчувствие недоброго. Воскресенья были для Мэгги одним сплошным колдовским часом. Открытым порталом в ад; беспросветным кошмаром, во время которого отзвуки перенесенного горя наслаивались на ее вполне заурядную тревожность. Воскресенья в Сент-Луисе давались Мэгги особенно тяжело. Город затихал, а ничто так не манило ее монстров, как тишина. Она вздрогнула при мысли о предстоящем пустом дне и решила провести его с Артуром.
По дороге в ванную она встретила в коридоре Итана:
– Нам надо обсудить фотографии.
– Какие фотографии?
– В столовой. На стене.
– А, эти… Из поездки в Замбию?
– В Зимбабве. Мама тебе не рассказывала?
Итан пожал плечами.
– О боже! Там такая история… Потом расскажу.
– Мне они показались милыми.
– Милыми?! А может, все-таки самовлюбленными? Эгоистичными? Мегаломаниакальными? Скажи хотя бы, что они странные и жуткие. Папа на них – эдакий белый спаситель.