К тому же — кто бы мог подумать? — оберточная бумага оказалась совершенно необычайной. Она была полупрозрачная, глянцевитая, цвета охры, а внутрь нее, вероятно для прочности, была впрессована сетка из нитей. Я собирался сначала сделать точную выкройку и потом уж раздобыть где-нибудь кнопки, а если не получится, то попросту оклеить ею ящик изнутри. Клей у меня был.
Гержон Сабо подошел ко мне и стал рядом. Он с интересом следил за моей возней с бумагой.
— Твоя?
Я поднял на него глаза.
— Моя.
Он обратился ко мне дружелюбно, впрочем, я уже отметил, что дружелюбие всегда чудилось в голубизне его глаз. Я только загибал бумагу и пока не резал.
— А внутри что, шпагат? — Гержон Сабо наклонился еще ниже. Пощупал. — Или нитки?
— Нитки, — сказал я. — Вот только кнопок нет.
Гержон Сабо, качая головой, любовно поглаживал желтую бумагу и, наконец, с нескрываемым восхищением хмыкнул:
— Хо! Вот это да!
Он повернулся к Цолалто.
— Каково? Хе! Как же они, ядрена вошь, зашпандорили сюда эти чертовы нитки?
Цолалто вежливо осклабился. Нитяная сетка действительно была заделана в бумагу неизвестно как. Гержон Сабо хлопнул меня по спине, и только когда он ушел, я сообразил, что произошло. В самом деле, со мной, можно сказать, дружески заговорил один из сильных мира сего, стоящий близко к Мерени и его дружкам. Я взволновался, мысли вихрем закружились у меня в голове.
И тут, сам не знаю зачем, я не задумываясь взял маленький рулон и понес его Гержону Сабо. Он сидел последним в ряду. Когда я подошел, он недоуменно взглянул на меня.
— На, бери, — сказал я. — Если хочешь.
Его голубые глаза смотрели на меня довольно холодно, но сразу загорелись, лишь только до него дошел смысл моих слов.
— Отдаешь? — алчно переспросил он и тут же выхватил бумагу из моих рук. Эта поспешность была излишней, ведь я затем к нему и шел. Потом на полчаса к нам зашел Шульце, а когда он вернулся в класс «Б», ко мне снова подошел Гержон Сабо.
— Мало, — сказал он. И положил желтую бумагу передо мной.
— Мало?
— Если дашь большой рулон, — сказал он, — я дам тебе кнопок.
Я колебался всего полсекунды. Но видимо, этого делать не следовало. Позже я думал, что, видимо, тут и крылась ошибка. Как бы там ни было, большой рулон я отдал ему без сожаления.
Медве заметил мою желтую бумагу еще полчаса назад, заметил он и появление Гержона Сабо. Так и теперь: он едва не свернул себе шею и смотрел на нас как загипнотизированный. Вставать с места не разрешалось, и когда он направился ко мне, его тут же окликнул сидевший за кафедрой Драг.
— Медве!
Шульце в классе не было. Гержон Сабо уже уселся на свое место. Было довольно шумно, поскольку Хомола и Мерени играли сзади в пуговицы в окружении трех болельщиков.