Алеся застонала:
— Ой, хватит, надоело! Давайте танцевать под граммофон!
Соколов возразил:
— Нет, это очень интересно, ибо касается каждого из нас. — Повернулся к Рошковскому: — Виктор Михайлович, и какие выводы делает мой однофамилец?
— Самые печальные. Вот, послушайте: «Ни от кого не может укрыться опасность такого положения вещей. У каждого гражданина имеется глубокое и совершенно справедливое убеждение, что государство есть не самоцель, а средство, что не он существует для государства, а государство для него. Убедившись, что государство не может или не хочет удовлетворить законных нужд гражданина, он начинает испытывать естественное чувство утомления и разочарования. Он сопоставляет новое со старым и убеждается, что ради этого скверного нового не стоило бороться, жертвовать, рисковать стабильным и гораздо лучшим прошлым. Иные относятся свысока к этим тревогам и сомнениям смущенного обывателя. Они презрительно говорят о „рабской психологии“, о „жажде палки“ и о „тоске по городовому“».
Соколов согласно кивнул:
— Обыватель прежде всего хочет порядка, и это естественно! В то время как бандитам, бродягам, деклассированным типам хаос — родная стихия.
Рошковский продолжал:
— Твой однофамилец, Аполлинарий Николаевич, как раз пишет об этом. «Государство не может держаться героями и философами, профессорами и политическими вождями. Оно опирается на массу серых рядовых обитателей, оно живет в них и через них. Массовое недовольство обывателей государственным порядком неизбежно колеблет его прочность. Политические смутьяны без революционного брожения в обществе были бы смешны. Из недовольства старым строем родилась революция. Усталость от бессилия и безвластия нового государственного порядка может легко стать источником общественной реакции и контрреволюции. Царское самодержавие впадало точь-в-точь в такую же ошибку, когда вместо того, чтобы бояться революции, оно преследовало революционеров. На наших глазах история повторяется. Левые партии ищут „контрреволюционеров“ и не замечают настроения миллионов людей, жаждущих революции против революции или, проще говоря, желающих контрреволюции. Мы взываем к правительству свободной России: „Вы хотите, чтобы народ не тосковал по городовому? Так задушите анархию, дайте нам честного, толкового милиционера, а не сутенера или каторжника. Вы хотите, чтобы народ не тосковал по державной палке? Так пресеките чиновников, сделавших из России свою вотчину, ставших хуже разбойников с большой дороги и без стыда грабящих государство. Вы хотите сделать народ счастливым? Так обеспечьте порядок, чтобы наши жены и дети могли, как до революции, безбоязненно ходить в вечернее время по улицам своих городов. Возродите и развивайте промышленность, сельское хозяйство, экономику, дайте возможность каждому зарабатывать на сытую и привольную жизнь. И тогда в государстве наступит успокоение и порядок. Если вы не сделаете этого, то придет деспот, который железной рукой задушит анархию, наведет порядок, но при этом неизбежно растопчет свободу, прольет море народной крови, установит в России рабский режим“».