Действительно, слева от входа в башню, за каменной оградой, виднелся свежий, не засыпанный раскоп. Бифштекс наклонился. Он поднял с земли толстую ветку и стал разгребать рыхлую землю. Вдруг сердце екнуло: из земли выглядывала человеческая кисть.
Он присвистнул:
— Фьюить! Эй, чудо-богатыри, идите сюда, разгребайте землю.
Хрубеш, увидав торчащую из земли руку, страшно побледнел, зашатался. Но он пересилил себя, ладонями стал с лихорадочной поспешностью расчищать землю. И когда обнажилась женская голова, пораженная трупными изменениями, дико вскрикнул, начал кататься по земле: он узнал Хелен!
Несчастный бессвязно причитал:
— Кто тебя?.. За что?.. У-у-у!..
Он не желал отходить от трупа, несколько часов никого не подпускал к Хелен. Его увели домой лишь в полночь. Хрубеш шел и без конца повторял:
— Это сделал Хромой! Убил Хромой!..
* * *
При осмотре трупа местным врачом в затылочной части черепа было обнаружено повреждение, которое послужило причиной смерти и характер которого говорил о том, что оно сделано острым продолговатым предметом, то есть лопатой.
Бифштекса мучили вопросы: зачем Хелен ночью пришла сюда? Кому понадобилось ее убивать? Почему она взяла из оранжереи лопату, которая, вероятно, и стала орудием преступления?
Ответа на эти вопросы не было.
Бифштекс выхлопотал разрешение похоронить Хелен там, где она была найдена. Казалось, что все четырнадцать тысяч жителей, включая младенцев, пришли хоронить невинно убиенную.
Отцы города не только не возражали против захоронения на Смотровой площадке, но даже были довольны. Они рассуждали: после войны количество туристов, желающих взглянуть на могилку несчастной влюбленной, резко возрастет.
И они оказались правы.
Охотник за сокровищами русский конногвардеец Иван Гаврилович Кашин, он же австрийский рядовой Мюллер, сидел на кухне и спокойно вкушал завтрак с красивой хозяйкой. Они уже выпили бутылочку местной бехеровки и собрались выпить еще. Гость успел безумно влюбиться в чешскую красавицу и с искренней страстностью захмелевшего гусара убеждал:
— Власта, я в вас влюблен до гроба! Я создам вам райскую жизнь! Вы, драгоценная, когда-нибудь были в Петербурге? Это чудный город, в мире второго такого нет. Я… — понизил голос, посмотрел на открытое окно, — я сказочно богат, я куплю для вас дворец на Невском проспекте, у вас будут толпы слуг. Я… я буду целовать ваши ножки. Вы богиня! Вот, в залог моей любви, для вас маленький… маленький… — Он с трудом вытащил из брючного кармана аграф — застежку, усыпанную чудовищными изумрудами и бриллиантами.