— Так точно, господин полковник фельдъегерской службы! — вяло проговорил Коцебу. — Мне уже звонил министр Керенский, относительно вас предупреждал. Он был у нас — вы знаете — на днях…
— Министр мне сообщил, что посетил Николая Александровича в минувшую субботу.
— Так точно! Бывший царь вместе с заведующим охраной Коровиченко после отъезда гражданина Керенского два дня корпели над архивом, какие-то бумаги доставали. Много жгли в камине, особенно бывшая царица усердствовала. Мы вмешиваться не стали, поскольку не было приказа запретить. Александр Федорович обещал днями вновь к нам прибыть. Будем рады, ибо службу несем исправно. И сегодня министр Керенский позвонил, приказал вас встретить и устроить свидание с бывшим царем и его семьей. — Слабо улыбнулся. — Позвонил вовремя, так как после приказа министра сразу же линия испортилась. Я уже послал ремонтную бригаду телефонистов. Где-то оборвалось, поди. Не сомневайтесь, быстро починят.
— Не сомневаюсь, — ответил Соколов.
Ротмистр Коцебу протянул руку:
— Порядок требует у вас документы и прочие бумаги проверить.
Соколов ободрил:
— Непременно, господин ротмистр! Вот мое личное удостоверение с фотографией, вот пропуск на въезд на территорию дворца и на проход к Николаю Александровичу и его семье. Вот секретный пакет для ознакомления семьей бывшего царя. — Поманил пальцем ротмистра, тот робко шагнул, приблизил ухо. Соколов громко произнес: — Скоро будем государя эвакуировать! Привез положение. Вы, ротмистр, свой экземпляр получите позже.
Вокруг сгрудились солдаты. Разинув рот, они с любопытством слушали.
Ротмистр сделал значительное лицо: мол, понимаю, важная государственная тайна! Ему страстно захотелось перед этим знаменитым полковником выказать усердие. Он нарочито внимательно — от первого до последнего слова — перечитал удостоверение, сверил фото с оригиналом, долго и пристально разглядывая Соколова, пощупал сургучную печать на пакете, заискивающе улыбнулся и вернул владельцу:
— Все в полнейшем порядке!
Соколов приказал:
— Ротмистр! Проводите меня к Николаю Александровичу.
Тот скороговоркой отвечал:
— Так точно, прошу в гости к бывшему царю! Вы, хе-хе, не слыхали, как я его срезал, когда он в марте сюда прибыл? Много об этом говорят, хе-хе. — И, захлебываясь от удовольствия, начал рассказывать о том, как обозвал его «господином полковником», бывший царь аж побледнел, а все вокруг хохотали: уж очень это было необычным — царя, хе-хе, назвать полковником.
Соколов перебил:
— Где в данный момент находится семья?
— Мы после телефонного звонка Александра Федоровича всех Романовых сгребли в кучку, то есть собрали на втором этаже в угловой комнате. Доложу вам, очень плохие люди. Всегда норовят первыми поздороваться, дескать, какие мы вежливые, а когда с нами разговаривают, то нарочно елейными голосами. Мне бывшая царица вчера говорит: «У вас есть дети?» — «Ну, двое сыновей, а вам-то что?» А она мне: «Я молюсь за всех вас!» Представляете? Дескать, вы — негодяи и тюремщики, моих детей и меня стережете, оскорбляете, а я вот — святая, за обиды добром плачу. Тьфу, на месте правительства я их погрузил бы всех на баржу, включая ихних детей, прихвостней-слуг, врачей, учителей, — и ко дну, ко дну!