— Ральф… — Жирный слез с террасы и осторожно сел на ее край, как на скамейку. — Прости, что я так долго. Эти фрукты…
Он протирал очки и быстро прикладывал их к вздернутому носику. На переносице дужка выдавила розовую птичку. Он критически посмотрел на золотистое тело Ральфа, затем вниз, на свою одежду.
— Моя тетушка… — Он решительно рванул молнию и стащил куртку через голову. — Вот!
Ральф покосился и ничего не сказал.
— Я думаю, нужно узнать, кого как зовут, — сказал жирный, — и составить список. И собрание устроить.
Ральф не понял намека, и жирный был вынужден продолжать.
— Мне все равно, какое у меня будет прозвище, — сказал он доверительно. — Лишь бы не звали так, как в школе.
— А как тебя звали?
Жирный оглянулся, наклонился к Ральфу и шепнул:
— Хрюшка.
Ральф взвизгнул от восторга. Он вскочил на ноги.
— Хрюшка! Хрюшка!
— Ральф, ну пожалуйста… — Хрюшка сцепил руки в ужасном предчувствии. — Я же тебе сказал… я не хочу…
Ральф закружился в горячем воздухе пляжа, развернулся, как истребитель с занесенными назад крыльями, и обстрелял Хрюшку из пулемета:
— Ду-ду-ду-ду!
Он бросился на песок возле Хрюшкиных ног и лежал, корчась от хохота.
— Хрюшка!
Хрюшка нехотя улыбнулся, польщенный даже и таким признанием.
— Ну ладно… только другим не говори…
Ральф хихикнул в песок. На лице Хрюшки опять появилась гримаса боли.
— Я на полсекундочки…
Хрюшка почти бегом кинулся к лесу. Ральф встал и рысцой пустился направо по берегу.
Здесь пляж резко прерывался: огромная платформа розового гранита, квадратные очертания которой были лейтмотивом ландшафта, решительно раздвинула лес, пролегла через террасу и песок и сползла в лагуну, как мол, выступая из воды на четыре фута. Верх платформы был покрыт тонким пластом земли с грубой травой и затенен молодыми пальмами. Чтобы вырасти в гигантов, им не хватало земли, и когда деревья достигали примерно двадцатифутовой высоты, они падали и засыхали, исчертив платформу узорами скрещенных стволов, на которых было бы очень удобно сидеть. Пальмы — те, что еще стояли, — образовали зеленую крышу, подсвеченную дрожащей путаницей бликов. Ральф вскарабкался на платформу. Почувствовав прохладу, он прикрыл один глаз и решил, что тени на его теле действительно зеленые. Он вышел на край, обращенный к морю, и посмотрел вниз. Вода была прозрачной до дна и яркой от тропических водорослей и кораллов. Взад-вперед носилась стайка блестящих рыбок. У Ральфа вырвался восторженный возглас:
— Иииуух!
По другую сторону платформы было еще большее чудо. Стихия — возможно, тайфун или буря, бушевавшая ночью, когда Ральф очутился на острове, — воздвигла в лагуне косу так, что на взморье образовался длинный и глубокий бассейн, дальним концом упиравшийся в высокий барьер из розового гранита. Однажды Ральфа обманула кажущаяся глубина воды у берега, и теперь, подходя к бассейну, он был готов к разочарованию. Но остров не подвел: удивительный бассейн, в который море вторгалось, по-видимому, лишь во время прилива, был таким глубоким у одного конца, что вода казалась там темно-зеленой. Ральф внимательно обследовал бассейн на протяжении тридцати ярдов — не меньше, и лишь тогда нырнул. Вода была горячее его собственной крови, казалось, он плыл в огромной ванне.