— Молодчики, пернатые, — одобрил Юша. — Пускай кремлядь и попы подёргаются.
— Уже подёргались. Нашли управу. Сталин не нашёл, а они нашли.
— Усатый тут с какого боку? — не понял шкипер.
— Да достали они его. Сидит за столом, с документами работает. Не может никак разобраться, кого сажать, кого расстреливать. А тут за окном — вечные вопли! Сбиться же можно. Поставят к стенке человека ни за что, а он бы столько сосен мог в лагерях повалить… Хлопнул вождь по столу, вызвал охрану и приказал: истребить всех ворон вокруг Кремля, как врагов народа!
— Вот сука…
— Принялись ворон отстреливать. Но те оказались умнее Сталина: рассчитали дальность полёта пули и с безопасного расстояния материли генералиссимуса.
— Наш народ, жиганский! — Юша даже привстал от возбуждения. Лодку снова стало кренить, и шкипер присел. — А теперь как?
— Теперь на них кремлёвский полк натравили.
— Тю, дурни! Им шо, парадов мало?
— Да не солдатский полк, а из соколов и ястребов. Эти своего не упустят.
Дядя Толя тяжело вздохнул. Ему так хотелось, чтобы вороны победили… Но, как говорится, нет в жизни счастья.
— Греби до берега, — махнул он горестно рукой.
Битва за красную швабру
и второй маэгасира Востока
Когда мы возвращались от лодочного сарайчика, зоосад уже наполнился клёкотом, уханьем, чириканьем и пересвистами шумной стаи посетителей. Они проносились у Юши перед носом, вспархивали из-под ног, вели себя бесцеремонно и нагло, и это штурмана сильно раздражало.
— Вот так и живёшь в этих джунглях, как вечный Маугли, — сумрачно бурчал он, когда мимо пролетала малышка на велосипедике, а за ней одышливо ломилась объёмная мамаша, сотрясая топотом округу и заставляя жаться по дальним углам клеток енотов, тушканчиков и зайценогих полярных лисиц (песцов, проще говоря) с вечно печальными мордами.
Зато местную рыжую лису Валю земная суета мало волновала. Валя бодро топала навстречу нам в драных джинсах с трагическим названием "Леви страусс", с красной шваброй на плече и оранжевым ведёрком в руке. Со швабры свисала невыжатая тряпка, и за Валькой оставался на асфальте след из частых мокрых клякс.
— Явление песца народу, — мрачно произнёс штурман, когда мы поравнялись с рыжей кипершей. Хотя на арктическую лису Валька совсем не была похожа.
— Сам ты писец народу, — лениво огрызнулась киперша и остановилась передохнуть у клетки с дальними сородичами.
— Тряпку бы выжала, — равнодушно попрекнул смотрительницу Юша.
— Тебе надо, ты и выжимай, — продолжала откусываться Валька. — Тут за день так навыжимаешься…
— Вот возьму сейчас и врежу тебе этой тряпкой по сусалам-мусалам, — пригрозил Юша.