Мы еще поблуждали и вышли на темное шоссе. Шкипер стал ловить тачку, а я позвонил маме и сообщил, что задерживаюсь. Она обещала пожаловаться на Гликмана. Этого еще не хватало.
Вскоре рядом с нами тормознул подержанный «форд», открылась передняя дверь, и голос из глубин произнес:
— Час в радость, Мельник…
— Чифир в сладость, — ответил мрачно дядя Толя. — Шурик, лезь назад. Прокатимся маленько.
Не на свадьбе у Маланьи,
или
Юша рвется в санаторий
— Стало быть, это ты за домиком приглядываешь, — раздумчиво протянул шкипер, обращаясь к водиле, когда «форд» катил по сумеречной трассе.
— Арик послал пробить ситуацию. Секу, тут ты зарисовался..
.
— Я вольный человек, гуляю, где душа просит.
— И она тебя попросила нырнуть именно в этот подъезд?
— С какой целью интересуешься, Валера? — спросил Юша. — Я у тебя под надзором?
— Чего ты так реагируешь? Мне твои дела по барабану. Зашел, вышел. Но наши ведь знают, где ты работаешь. А таких совпадений не бывает…
— И на «е» бывает, и на «ё» бывает. Как ты вычислил, что мы на эту трассу выскочим?
— На прежнюю вам возвращаться смысла нет, а эта — ближайшая. Мотнулся, подождал…
— Значит, Арик уже в Паханске промышляет…
— А то, — подтвердил водила. — Такой расклад.
— Нехороший расклад, Валера. И что теперь?
— Не знаю. Боюсь и спрашивать, что ты на хате у Крупининой видал.
— Тебе другого бояться надо.
— Чего?
— Вали, по ходу, от Кемеля. В великий блуд ты попал. Опять все паровозом потянешь?
— А подробнее? — поинтересовался Паровоз.
— Правилку в блаткомитете помнишь? Вот и скажи мне: кто из нас кому за подробности должен тереть?
— Напрасно ты, Мельник… — Видно, замечание шкипера Паровоза зацепило. — Я по долгам плачу сполна. Не держи меня за фуфлыжника. А насчет валить я и сам понял. Еще раньше, чем конторские мальчуганы вас повели. Ты только растолкуй: у тебя-то в этом деле что за пиковый интерес?
— Амалия, — коротко отрезал Юша.
— Понятно. Не зря, стало быть, нас судьба свела. Ну, пусть Арик не обессудит. Не его день. Есть у меня заимочка неподалеку. Погнали.
И мы погнали. Мне снова стало страшно. Страшнее, чем когда мы с Юшей охотились на гиену и нас чуть не кончили в покоях светлейшего князя Гусева-Святомирского. Кто знает, что на уме у мокрушника? В наше смутное время рассчитывать на благодарность — дело рискованное…
Однако волновался я зря. Как и моя мама, от звонков которой я еле смог отмазаться, сочинив что-то несуразное. Паровоз привез нас на глухую улочку в темном «частном секторе». Загнал машину во дворик, и мы зашли в маленький, крепенький одноэтажный домик. Валера заварил крепкого чаю с конфетами и солеными крекерами.