Дозорные известили Иеремию о нашем подходе, и на берегу собралось четыре или пять десятков мужчин и женщин, другие спускались из древнего монастыря, служившего для Иеремии главным домом. Свитун, снова в подбитом мехом плаще и с золотой цепью на шее, стоял на носу «Эдит» и величественно помахивал рукой. Я находился на корме, откуда, сложив ковшиком ладони, окликнул сына, управлявшего «Стиоррой».
– Знаешь, что делать?
– Знаю! – бодро отозвался Утред.
– Не спеши!
Сын только осклабился в ответ, затем отдал гребцам приказ потихоньку вести «Стиорру» вверх по течению. Они не наваливались с силой, просто погружали лопасти в воду, немного уводя корабль в сторону от «Эдит» и «Ханны», которые подходили к пляжу, веслами удерживая суда против течения реки и отлива. «Стиорра» продрейфовала мимо нас, потом гребцы повели ее дальше, но очень неторопясь, создавая видимость, что корабль не намерен высаживать людей на берег, а просто подождет, когда всем остальным придет время снова выходить в море.
Мы медлили у берега, потому что я высматривал Иеремию и не находил его в ожидающей на галечном пляже толпе. Тут на невысоком холме, где стоял монастырь, появилась необычная процессия. Возглавляли ее двенадцать человек, которых, как мне было известно, Иеремия величал учениками. Однако эти ученики надели кольчуги, шлемы, взяли копья и щиты. За ними следовали шестеро ребятишек, все в белых балахонах с зелеными ветками, которыми они размахивали, распевая. А потом появился Иеремия. Чокнутый епископ восседал на ослике, животном таких малых размеров, что ноги седока волочились по земле. Прелат снова облачился в богато вышитое одеяние и держал епископский посох с серебряным крюком, поверх седых волос была нахлобучена митра. За ним шли три женщины в серых рясах и накидках монахинь. Звонко и сладостно звучащие голоса шести мальчиков перекрывали легкий шорох ветра и плеск коротких речных волн о камни. Я передал рулевое весло Гербрухту.
– Не отводи корабль от берега, – был мой приказ.
Фриз был опытным рулевым, и я доверил ему удерживать «Эдит» в нескольких шагах от пляжа, в то время как сам пробрался тайком в трюм, где прятались еще тридцать моих парней, все в кольчугах, но пока без шлемов. Щиты, мечи, секиры и копья лежали в готовности на палубе. Люди на берегу видели нас, но не догадывались про нашу готовность к бою. Я препоясался Вздохом Змея. Ухмыляющийся Рорик держал мой шлем – отличный шлем с серебряным волком, присевшим на гребне.
– Кто вы? – раздался голос с галечного пляжа.
Окликающий говорил по-саксонски – видимо, потому, что гонец Ингвильда сообщил Иеремии про нас. Послание, похоже, не вызвало тревоги, поскольку, хотя у многих из собравшихся имелись мечи, лишь двенадцать учеников были в доспехах.