– Ты не можешь… – снова заговорил Ваормунд, и я ударил его. Ударил сильно, по лицу, и от удивления исполин застыл, как оглоушенный телок.
– Не смей указывать, что мне делать, а что нет, простолюдин! – рявкнул я. – Тебе велено ждать, значит жди!
Я направился к Брайсу, едва заметно кивнув Финану. Встав позади Брайса, вытащил нож, которого не должен был сохранить при себе, и разрезал кожаные путы. Оглянувшись, увидел, как алый полог королевского шатра слегка шевельнулся.
– Спасибо, господин, – поблагодарил Брайс, растирая затекшие запястья. – Воину следует умирать со свободными руками.
– Чтобы он мог помолиться?
– Потому что я не заслужил быть казненным как простой вор. Я воин.
– Да, это так. – Я стоял теперь лицом к нему, повернувшись задом к Ваормунду и принцу Эльфверду, а Финан тем временем заступил приговоренному за спину. – И ты воин, оставшийся верным своей присяге.
Брайс обвел взглядом кружок зрителей.
– Он не пришел посмотреть на казнь, – пробормотал Брайс, имея в виду Этельхельма.
– Ему совестно перед самим собой.
– Но он похлопотал, чтобы я умер так, а не был вздернут. И позаботится о моей жене и детях.
– Уверен, что так.
– Однако отдал меня на убой мальчишке, – с отвращением произнес Брайс. – Малый искромсает меня – ему нравится мучить.
– Тебе тоже нравилось.
Брайс кивнул:
– Господин, я покаялся в своих грехах. – Он смотрел мимо меня, в безоблачное небо, и на миг в глазах его появился намек на слезу. – Как думаешь, рай существует?
– Думаю, что есть пиршественный зал, который зовется Валгалла. Туда попадают после смерти отважные воины. Этот зал полон друзей и веселья.
Он снова кивнул:
– Но чтобы попасть туда, господин, человеку нужно умереть, сжимая оружие.
– Поэтому ты просил развязать тебе руки?
Брайс не ответил, только посмотрел на меня, и я заметил его смятение. Он был воспитан христианином – по крайней мере, я так считал, – но легенды о древних богах еще рассказывались шепотом у ночного костра, и страх перед раздирателем трупов, пожирающим мертвецов в Нифльхейльме, не был забыт, вопреки всем поповским проповедям. Я все еще держал нож и теперь протянул его Брайсу рукояткой вперед.
– Это не меч, но тоже оружие. Держи крепко, – посоветовал я.
Я положил ладонь поверх пальцев Брайса, чтобы он не выпустил нож или, если на то пошло, не пырнул меня в живот.
Но он и не пытался.
– Спасибо, господин, – прошептал он.
Финан ударил. У него под туникой был спрятан сакс. Пока я разговаривал с Брайсом, ирландец высвободил клинок и, увидев, что приговоренный крепко стиснул нож, полоснул коротким лезвием по шее. Брайс умер мгновенно, не успев даже понять, что умирает, и падая, все еще стискивал оружие. Я не выпускал его руки до тех пор, пока тело не рухнуло, и, только убедившись, что он мертв, расцепил сжимающие рукоять пальцы.