– Нет! – Подобное предположение возмутило меня. Этот злобный, пакостный мальчишка – король Мерсии?!
– Он предложил поженить Эльфверда и Эльфинн.
Эльфинн – ее дочь, разбитная девчонка, хорошенькая и безответственная. Мне она нравилась, быть может даже больше, чем матери, вот почему следующие слова Этельфлэд удивили меня.
– Я отказала. Потому как считаю, что Эльфинн должна наследовать мне.
– Что-что считаешь? – переспросил я.
– Девочка – принцесса Мерсии, – заявила Этельфлэд твердо. – И если я могла управлять страной, то отчего нельзя ей? Почему следующим правителем непременно должен стать мужчина?
– Я в Эльфинн души не чаю, – напомнил я, – но ей не хватает твоего здравого смысла.
– В таком случае можно выдать ее за Кинлэфа Харальдсона, – рассуждала Этельфлэд. – И он будет давать ей советы. У этого молодого человека сильная воля.
Я промолчал. Кинлэф Харальдсон – молодой, красивый западносаксонский воин, но невысокого происхождения. А это значит, что он не добавит Эльфинн веса большого знатного рода. Да и великих подвигов за ним не числилось, то есть у него нет репутации, способной привлечь последователей. Я находил его пустым, но не было смысла говорить об этом Этельфлэд, неизменно падкой на приятную внешность, манеры и обходительность юнца.
– Кинлэф будет защищать ее, – добавила она. – И ты тоже.
– Ты знаешь, как дорога мне эта девочка, – ответил я, уходя в сторону. Чего на самом деле хотела услышать Этельфлэд, это что я стану поддерживать Эльфинн так же твердо, как поддерживал ее саму, что присягну Эльфинн. От продолжения беседы меня спас мой слуга Рорик, который похлопал ладонью по пологу шатра и вошел, моргая глазами, чтобы привыкнуть к тени после яркого солнечного света.
– Господин! – воскликнул он, потом спохватился и поклонился Этельфлэд.
– В чем дело?
– Господин, король Сигтригр уезжает. Ты велел сообщить.
– Я еду вместе с ним на север, – пояснил я Этельфлэд.
– Тогда поезжай, – разрешила она.
Я встал и поклонился.
– Я буду защищать Эльфинн, – пообещал я, и ей пришлось этим удовольствоваться. Это не обязательно подразумевало мою присягу девочке, и Этельфлэд понимала, но все равно улыбнулась и подала мне руку:
– Спасибо.
Я склонился и поцеловал ладонь, задержал ее в своей.
– Самое важное для тебя – это поправиться, – пробормотал я. – Выздоравливай! Ты лучший правитель, который когда-либо был у Мерсии. Так что поправляйся и продолжай властвовать.
– Я постараюсь.
Потом я поверг в ужас двух монашек, когда наклонился и поцеловал Этельфлэд в губы. Она не сопротивлялась. Мы ведь были любовниками, я любил ее тогда и люблю по сей день. Во время поцелуя я ощутил ее сдавленные рыдания.