— Не думаю, что нам стоит двигаться с места. Возможно, они залегли неподалеку и ждут, когда можно будет согнать нас отсюда.
Тара нахмурилась:
— Сколько нам, по-твоему, еще здесь сидеть?
— Не знаю. Пару часов…
— Наверное, сейчас не самое лучшее время говорить о том, что мне очень хочется по-маленькому.
Оуэн усмехнулся:
— Ты не можешь немного потерпеть?
— У меня есть другой выход?
— Нет.
— Вот видишь…
Оуэн метнул на нее взгляд, от которого ей стало тепло. Она не была слепой и прекрасно понимала, что Оуэна так же влечет к ней, как и ее к нему.
Вот и сейчас в его взгляде она видела неприкрытое желание.
— Кажется, я знаю, где мы находимся, — негромко заметил Оуэн через несколько минут.
Тара посмотрела по сторонам. Вокруг них были только деревья.
— Как тебе это удалось? — прошептала она.
— В школе, когда ты ездила в лагерь чирлидеров[1], я был в лагере бойскаутов.
— И там тебе дали значок за то, что научился отличать одно лиственное дерево от другого?
— Нет, — спокойно ответил Оуэн, проявляя чудеса терпения. — Дело в том, что я и еще пять мальчишек жили в старой, полуразвалившейся хижине примерно в двухстах шагах к востоку отсюда.
— Откуда ты знаешь? — изумленно спросила Тара.
— Видишь впереди то большое дерево? Там в коре вырезан полумесяц.
Она всмотрелась сквозь листву:
— Ничего не вижу.
— Поверь мне, оно там есть. А надрез в виде полумесяца — моих рук дело. Мы с Билли Терли вырезали его на спор. Наш вожатый не поверил, что мы учимся оставлять надписи на деревьях по примеру Даниэля Буна.
Тара невольно улыбнулась, она помнила, как Оуэн поехал в лесной лагерь. Сама она тогда ужасно радовалась тому, что ее пригласили в лагерь чирлидеров, потому что в команду чирлидеров в старших классах брали только тех девочек, которые в средней школе ездили в лагерь.
— Я знаю, что тебе уже не терпится идти дальше, — тихо продолжал Оуэн, взяв ее за руку, — но я кое-что придумал.
— Говори! — Тара сжала его пальцы. — Что ты придумал?
— Как только мы убедимся, что наши преследователи отступили, мы доберемся до хижины.
— Какой хижины?! В которой ты жил двадцать лет назад, когда тебе было одиннадцать?
— По-моему, она по-прежнему там.
— Может быть, но в каком состоянии?
— Неужели всегда нужно быть такой пессимисткой?
— Да, но я прошу прощения… — Она сжала его пальцы.
— Наверное, в этом часть твоего обаяния.
— Льстец, — прошептала она.
— Значит, договорились? Идем к хижине?
— Если она еще там. — Тара подняла голову. — Ах, прости.
— Если она еще там, — вздохнул Оуэн. — Будем надеяться.
От его мрачного тона что-то екнуло у нее внутри. — Что такое?