— Я никого не подозреваю. Кто-то мог переставить таблички или блюда.
— Таблички никто не трогал. Беррэн признает, что они были расположены по порядку. Так они и были расставлены изначально. И кто мог сперва переставить блюда, а когда Беррэн вышел, вернуть их на место?
Снова воцарилось молчание.
— И все-таки это нелепица, — упрямо проворчал Вульф.
— И еще какая, — Толман сильнее наклонился вперед. — Послушайте, Вульф, я, конечно, окружной прокурор и все такое, и мне надо делать карьеру, и я прекрасно понимаю, чего стоит добиться успеха в таком громком деле. Но если вы думаете, что я с радостью вцепился в Беррэна, то вы ошибаетесь. Мне... — Он помолчал и начал снова. — Мне это не доставило ни малейшего удовольствия. По некоторым причинам это было самое трудное решение в моей жизни. У меня к вам непростой вопрос. Допустим, что следующие факты неопровержимо доказаны. Во-первых, Беррэн собственноручно проставил семь ошибочных ответов на подписанном им листке. Во-вторых, когда он пробовал соусы, и блюда, и карточки стояли в том же порядке, что и для остальных участников. В-третьих, найти что-либо, опровергающее эти факты, не представляется возможным. И в-четвертых, вы присягнули на должность окружного прокурора. Предъявили бы вы Беррэну обвинение в убийстве?
— Я бы подал в отставку.
Толман всплеснул руками:
— Но почему?
— Потому что я видел выражение лица мистера Беррэна и слышал голос сразу после того, как он вышел тогда из банкетного зала.
— Да, но я-то его не видел. Если бы вы были на моем месте, приняли бы вы ваши слова и суждения о его лице и голосе?
— Нет.
— Известно ли вам что-либо, что могло бы объяснить его семь ошибок?
— Нет.
— Известно ли вам что-либо в дополнение к тому, что вы уже рассказали, что могло бы доказать его невиновность?
— Нет.
— Ну что ж, — Толман откинулся назад, недовольно посмотрел на меня, что было совершенно несправедливо с его стороны, и снова перевел взгляд на Вульфа. Он нервно подвигал челюстью, потом, заметив это за собой, крепко сжал губы. Затем он снова заговорил:
— Честно сказать, я надеялся, что вы что-нибудь знаете. Со слов Гудвина я думал, что у вас найдется объяснение всему этому. Вы говорите, что на моем месте ушли бы в отставку, но какая от этого, к черту, польза...
Я не дослушал. Планам Вульфа провести этот день в тишине и спокойствии не суждено было сбыться. Раздался громкий и продолжительный стук в дверь. Открывая, я рассчитывал в свете последних событий снова увидеть двух гостей из Нью-Йорка, но на пороге стояло трио совершенно другого сорта: Луи Серван, Вукчич и Констанца Беррэн.