Десяток мужчин и десяток женщин на ощупь пробирались в темноте по нескончаемым ступенькам, читая сдавленным шепотком имена обитателей крошечных комнатушек-гробиков:
— Гачичелли. Моран. Смит. Бледсо. Келли. Лопес. O’Тул. Аракелян.
За какой-то дверью стрекотала пишущая машинка.
— Держу пари, это Сароян! — воскликнул один мужчина.
— Что за Сароян? — не поняла какая-то женщина.
— Замнем для ясности, — поморщился мужчина. — Ну и вечеринка! Так это и есть великий Латтинг? Он каждый раз так выпроваживает гостей?
— Да.
— И друзья спускают ему это с рук?
— Да.
Он раскурил сигару, не сводя с нее глаз.
— Гм. Да. Черт возьми!
Уильям Латтинг затворил дверь и обернулся, не оглядываясь по сторонам. Он приблизился к стулу и плюхнулся на него, не меняя обличья. Минут через пять после того, как он отдышался в тишине, сквозь глазные прорези маски Латтинг заприметил молодого человека в кресле в дальнем углу.
— Кто вы?! — потребовал он ответа, холодея.
Молодой человек не шелохнулся. Казалось, он не знал, как пошевелить руками, ногами или губами. Наконец он перестал пялиться, хлопнул себя по коленям и выпалил:
— Невероятно! Потрясающе! Глэдис говорила мне, что вы неподражаемы, я сказал ей, быть такого не может, он просто невменяем, дурачится со своими игрушками. Вот что я сказал Глэдис, а она посмотрела на меня как на дитя малое и говорит, ты просто не знаешь Уильяма Латтинга. Но теперь-то я знаю!
Казалось, он пытается дотянуться до Латтинга с большого расстояния.
— Вы — актер!
Это определение его не удовлетворило.
— Нет, вы — нечто гораздо большее. Большинство актеров недоумки. Им бы только подражать да руками размахивать. Мало кто из них обременен интеллектом. Вы же заставили меня поверить. Я даже не испытываю чувства неловкости. Я думал, все будет непристойно, и меня стошнит при виде кого-то, кто занимается дуракавалянием.
— Прекратите, — велел Латтинг. — А то сейчас стошнит меня.
— Шутки в сторону. Я вполне серьезно.
Смит был на грани срыва, потому что не мог выразить словами свои чувства.
— Вы великолепны, неотразимы. Я счастлив, что пришел!
— Я же велел всем уйти, — сказал Латтинг, помолчав.
— Я был не в силах уйти. И пока не собираюсь.
— Я мог бы заставить вас уйти, — холодно процедил Латтинг.
В его словах сквозило нечто вполне конкретное. Достаточно ему надеть определенную маску, промолвить определенное слово — и этот юноша вскочит как ошпаренный и без оглядки исчезнет в темных недрах дома.
— Могли бы, но не станете, — уверенно сказал юноша. — Я Ральф Смит. Помните, Глэдис познакомила нас в начале вечеринки?