Взбежал на холм, и увидел мельницу, со вмерзшим водным колесом, приводящим в действие жернова. На дворе стоит запряженная телега, а в ней нехитрые пожитки — пара десятков ящиков, на месте кучера старуха, рядом сынок ее с ружьем, а вот вожак этой стаи меня заприметил. Он что-то крикнул и махнул рукой в мою сторону. Сын мельника поворачивается в мою сторону и вскидывает ружье, я в это время уже несусь вперед огромными прыжками. Выстрел! Над головой что-то просвистело. Щит не смог остановить пулю. Делаю прыжок в сторону, краем глаза замечая, что у мельника в руках обрез и тот пытается меня поймать на мушку.
— Порву! — вылетает рык из мое горла.
Левую лапу обжигает боль, момент выстрела пропустил, а младший волколак этим воспользовался. На снегу появились красные пятна крови, меня шатнуло и это спасло от выстрела из обреза. Не понимаю, почему не работает щит? Лечебное заклинание проясняет закружившуюся голову и боль в лапе затихает. До волколаков метров сто, но навстречу пулям не спешу. Посылаю впереди себя лаву огня. Конь, запряженный в телеге, встает на дыбы и пускается в галоп. Далеко он не уйдет, животину жаль, вряд ли выживет в этой передряге, да и не стащить ему телегу по снегу. Чем думало семейство волколаков, не снарядив сани? Мне это на руку, точнее, на лапы. Ощущаю на своей морде хищный оскал и устремляюсь вниз. Сто метров преодолеть топтыгину — раз плюнуть, а я еще и несколько ударов воздушными кулаками нанес. Бил не прицельно, но по телеге угодил, от той полетели в разные стороны обломки, а лошадка унеслась вдаль, волоча за собой оглобли и упряжь по снегу, повезло ей. Передо мной возник мельник с обрастающей шерстью на лице, он поднимает обрез, а я, выпустив когти и встав на задние лапы, наношу два удара крест на крест и разрываю на куски своего врага. В агонии, мельник нажал на курок, и пуля обожгла правое предплечье.
— Сука! — вырывается у меня рык.
В спину ударил раскаленный свинец, сын мельника не стал дожидаться, когда к нему повернусь, а похоже пули непростые, а заговоренное серебро, иначе бы не пробить им защиту. Оборотни и серебро, да они не любят этот металл, но не из-за того, что он им может причинить боль. Нет, серебро в руках и на теле оборотней начинает светиться, выдавая их принадлежность. Но, черт возьми, как им удалось заряды зачаровать?
— Получи! — с криком набрасывается на меня жена только что убитого волколака.
Нет, тот не мертв, убит — да, но если тело не испепелить, то раны затянутся за пару дней, а потом он и ожить может. Вернется ли в прежний облик или потеряет разум — неизвестно, но случалось в древности, когда недобитка хоронили, а он потом из могилы выбирался и за ночь ближайшую деревню вырезал под ноль, восстанавливая свои силы. За подобными созывались охотники и организовывали охоту, оградив перемещение волколака живым огнем. Кстати, с той поры и на волков так стали охотиться, только вместо огня используют флажки. Как ни говори, а родня и гены у волчьей породы передаются.